Мансур Абдулин - От Сталинграда до Днепра

— Мансур, здорово!

Обрадовался я встрече.

— Расскажи, как там, в госпиталях? — завистливо спрашиваю его. — Выспался небось?

Да, надо признать, завидовал я легкораненым. Что можно поспать на чистой койке, отмыться… От вшей бы избавиться!.. Например, Осекретов в нашей роте за два месяца боев получил три ранения! День-другой побудет в нашей роте и не успеет рассказать все свои любовные истории, как опять его легко царапнет. «Где Осекретов?» — спрашиваем друг у друга. «Ранило его, и он опять к своим девочкам подался…»

Белозеров мне тоже рассказал про своих девочек, хотя я в них совсем не знал тогда никакого толку. Ну а я ему про то, какие были у нас новости в его отсутствие. Мы с ним выпили по сто граммов — у негр было, закусили и вышли по балке на тропу, которая вела в наш батальон. Побежали мы той тропой через поле, и вдруг взревели немецкие «ишаки».

Мины летят с коротким ревом: значит, берегись! Спрыгиваем в первый попавшийся окоп — там уже несколько наших ребят. Коля нахлобучил каску. А я, как все, без каски. Подумал: «Он теперь новоиспеченный командир пульроты и, видимо, хочет личным примером заставить своих пулеметчиков носить каски, от которых нет никакого толку». Но смотрю — он глаза прячет. «Э-э, трусит Коля, — догадываюсь я. — Он не такой был раньше».

Взрывы пропечатали рядом, брызгая горячими и визгливыми осколками. Мы выскочили для броска вперед. Я побежал в следующий окопчик вместе со всеми, а Коля вдруг вернулся и спрыгнул обратно.

Оглушительные взрывы с треском опять проследовали один за другим. И один из этих взрывов был «глухим». Я снова выскакиваю, чтоб бежать дальше, и кричу: «Коля, пошли!» Да что же это он?! Сидит в окопе?.. Нет, что-то не так. Бегу туда, где он остался…

Каска пробита осколками мины, выбрызнул серо-красный мозг, лицо у Коли черное, руки изуродованы… Мина ударилась о заднюю стенку его окопчика.

Все, что принадлежало Белозерову — орден Красной Звезды, документы, новенький пистолет «ТТ», — я передал комиссару батальона.

Суворов мне говорит:

— Ты, наверно, в рубашке родился, Мансур? Уж сколько раз ты чудом от смерти уходил.

Я слушаю его и щупаю свой талисман — тут он…

Мой друг Суворов две последние недели как-то по-особенному мрачен.

Спрашиваю:

— Куда делся наш юморист Суворов?

Молчит. Ответит мне «да» или «нет», и все.

Однажды вынул все свои документы, разложил их и прочитал вслух, чтоб слышал я. У него есть дочурка, жена, мать. Адрес зачитывает домашний. Потом собрал, завернул все в тряпицу и положил в карман гимнастерки:

— Все отправишь моим в Кучкарь.

У меня внутри все перевернулось и заныло. Суворов ли это? Не узнаю своего друга.

— Чую я, Мансур, скоро конец мне.

Я, как ни стараюсь его взбодрить, вижу, что он уходит «в себя» и совершенно замкнулся… Он стал равнодушен ко всему.

Может, потерял чего?! Но боюсь спросить. Потому что, если у Суворова есть талисман, я не должен про это знать.

Десятого января 1943 года, когда стих бой за хутор Дмитриевка и уже наступала тишина, Суворов Павел Георгиевич был убит разрывной пулей в голову. Одинокая шальная пуля издалека прилетела, издавая протяжный звук. После этого с фашистской стороны никто не стрелял.

Я плакал, как плачут женщины у гроба любимого человека. Ревел, как ревут от великой несправедливой обиды малые дети.

…Однажды он мне рассказал, за что был награжден орденом Красной Звезды. В первые дни войны его полк отходил от города Бреста на восток. На одной станции стоял в тупике крытый вагон со взрывчатым материалом, шедший по особой накладной на нужды горнорудной промышленности. Один железнодорожник сообщил об этом командиру полка. Саперов не было в полку. Суворов отрекомендовался горным техником и взялся посмотреть груз. Да, в мешках оказался аммонит, а в металлическом ящике-сейфе капсюли-детонаторы. Отдельно были сложены бикфордов шнур, электромагистральные провода, нашлись и электропалильные машинки. Поселок имел три приличных здания — школу, больницу и гостиницу, которые решили заминировать. Времени было в обрез, но Суворов успел. Провода ему хватило и для дублирования взрывной сети. Эвакуировав население, полк оставил этот населенный пункт, и, когда гитлеровцы ворвались в поселок и расположились в зданиях, мощные взрывы потрясли землю…

Похоронили мы Суворова у хутора Дмитриевка. Присутствовали на похоронах все офицеры батальона. Павел Георгиевич был общим наставником минометной роты, а наш с ним миномет был основным в роте, и расчет наш назывался «суворовским»…