Мансур Абдулин - От Сталинграда до Днепра

Снег перемешался с землей, и мы не могли натопить из него воды. Все наши тылы были разбиты. Мы оказались без телефонной связи, отрезанные от всего мира. Немцы в «котле» себя чувствуют гораздо лучше, потому что у них там населенные пункты с колодцами. Кто-то из наших находчивых солдат сбегал в балку и там на самом дне под грязным снегом докопался до талой земли. Он подождал, когда грязная и вонючая вода наберется, вычерпал ее себе в котел и, конечно же, напился сам. Потом, набрав еще воды, принес нам. Я поднес котелок к носу и чуть не потерял сознание — пахло тухлыми яйцами! Но мы выпили всю воду и так при первой же возможности бегали с котелками туда за тухлой и горькой водой несколько раз. Потом, когда промерзла первая лунка, раскапывали следующую до тех пор, пока не наткнулись на немецкие трупы… Многие из нас отнеслись к этому «открытию» равнодушно — «все одно, погибать от пули али от отравы!». Меня тошнило, но не вырвало потому, что я уже трое суток не брал в рот даже крошку хлеба.

Мой друг-балагур успокаивает нас: «Человек на восемьдесят процентов сатаит из вады! В кажном из нас по три-четыре ведра, больше, чем у вирблюда! Без вады прадюжим недели три аль четыре! Без харчей тожи протяним столька жи! Патаму, шта в нас па три пуда ливеру!» За эти десять дней мы превратились в ходячие и лежачие живые скелеты. Через кожу, которая превратилась в пергаментную бумагу, просвечивались наши черепа с большими черными круглыми дырами вместо глаз. Губы высохли, и зубы оставались постоянно открытыми. Кто-то из наших пошутил: «Нам бы теперь в руки взять косы и повесить на груди плакаты «Смерть немецким оккупантам!».

И наконец ночью к нам с тыла приблудилась кухня другого батальона, повар которой хотел было повернуть назад к «своим», но наши хлопцы взяли его в плен и опустошили котел с «чужой» кашей. В ту же ночь перед рассветом к нам прибыли и газетчики с блокнотами и фотоаппаратом-«гармошкой». А у нас нет сил рассказывать, как мы тут стояли… А потом и сфотографировали нас. Через день мы прочитали в газете о своем героизме, но почему-то не поместили наши портреты. Наш комиссар пояснил так: «Снимки получились нефотогеничными…» Разве можно показывать в газете живые скелеты?!

Великой радостью было получить из нашего глубокого тыла письмо, весточку, посылку. В каждом ящике со снарядами, минами, патронами мы находили приятные сюрпризы. Тут и записка с адресом для заочной дружбы с девушкой… Тут и кисеты с махоркой. На кисетах вышивка, и сразу видно чья: вышито взрослой девушкой или детской рученькой. Мужики — пожилые солдаты предпочитают с детскими вышивками, а парни наши — нарасхват те кисеты, которые вышиты невестами. И не ошибались!

В кисете найдешь письмо и фото. Кому повезет — герой дня! Некоторые «герои» сразу пасуют и предлагают письмо и фото кому-нибудь из товарищей. А «пасует» парень потому, что у него дома невеста есть и он давал ей клятву в верности своей…

На кисетах вышиты слова:

«Смерть немецким оккупантам!»

«Ждем с победой!»

«Привет от девчат-комсомольцев колхоза «Заря коммунизма»!

«Отомсти за моего погибшего отца!»

«Отомсти, солдат, за погибшего моего братика!»

И мы, кому доставался такой кисет, обязательно выполняли наказ: следующего же уничтоженного тобой гитлеровца мысленно отнесешь на счет этой вышитой на кисете просьбы. А носили мы их, кисеты, на ремнях поверх одежды, чтоб видно было.

Часто в зимний период под Сталинградом мы получали посылки из моей родной Сибири с теплыми вещами: носки шерстяные, шарфы, рукавицы-«мохнашки» или связанные из шерсти свитера…

Получая посылки с подарками, мы ободрялись. Чувствовали, что здесь с нами, в окопах, вся наша страна…

28 декабря 1943 года благодаря нашим полковым разведчикам во главе с Богдановым Андреем, которые добыли «языка», стало известно, что гитлеровцы приготовились «поздравить» нас с наступающим Новым, 1943 годом ровно в полночь 31 декабря. Поэтому наше командование приказало нам срочно занять новые огневые позиции и приготовиться к упреждающему артиллерийскому удару по гитлеровским батареям. В этот день в результате нелегкого, но успешного боя мы захватили у немцев удобную для нас балку, к полночи успели окопаться и вырыть для себя «норы» и «берлоги», в которых собирались хорошенько отдохнуть и выспаться. Наш ротный, чуть ли не со слезами на глазах, выдавил из себя команду: «Рота! Минометы на вьюки!» Мы, до предела уставшие и измученные, сильно расстроились. Но приказ есть приказ. Проклиная все на свете, мы все же обязаны были подчиниться ему и стали «навьючиваться».