Евгений Фейнберг - Эпоха и личность. Физики. Очерки и воспоминания

…Быть слепым исполнителем я не могу, так как я уже вырос из этого положения.

С тов. Берия у меня отношения все хуже и хуже, и он, несомненно, будет доволен моим уходом… Я ведь с самого начала просил, чтобы меня не привлекали к этому делу, так как заранее предполагал, во что оно у нас выродится…

…Я рассчитываю на Ваше согласие, так как знаю, что насилие над желанием ученого не согласуется с Вашими установками (явная лесть с целью противопоставить Сталина и Берия — ведь это Сталин насильно не пустил Капицу назад в Англию. — Е. Ф. )…

P.S. …

P.P.S. Мне хотелось бы, чтобы тов. Берия познакомился с этим письмом, ведь это не донос, а полезная критика. Я бы сам ему все это сказал, да увидеться с ним очень хлопотно.

Таким образом, Капица напал на главного палача страны и ближайшего сообщника Сталина, на единственного человека, с кем Сталин был «на ты». Умнейший пост-постскриптум (P.P.S.) был добавлен, конечно, потому, что он понимал — письмо все равно будет показано «Лаврентию».

Однако это было уже слишком. Капица «зарвался». Можно, правда, допустить, что он принципиально не хотел участвовать в создании бомбы и выбрал такой способ уйти в сторону. Написал же он: «я ведь с самого начала просил, чтобы меня не привлекали в этому делу». Правда, я слышал и обратное мнение хорошо знавших его людей — он претендовал на определяющее научное руководство всем делом. Так оно было или иначе, но Капица был снят с поста начальника Главкислорода и уволен из собственного института.

Он переехал на свою дачу на Николиной Горе и прожил там как «просто академик» 9 лет, до тех пор, пока не стало ни Сталина, ни Берия. Вместе со своими сыновьями он в отдельном домике занимался возможными экспериментами (потом Академия наук прикомандировала к нему лаборанта, с которым он уже работал много лет) и выполнил одну теоретическую работу. Но в целом это была фактически ссылка или домашний арест.

Но это еще не все, что можно рассказать о поведении Капицы. Его ученик и сотрудник, умнейший Элевтер Луарсабович Андроникашвили рассказывал мне, что вскоре после переезда Петра Леонидовича на Николину Гору невдалеке от его дачи расположилась небольшая воинская часть. Элевтер высказал мне свое (он говорил: «…не только свое») предположение, что оно было послано туда по распоряжению Сталина, чтобы предотвратить возможные самоуправные действия Берия. Я был поражен этим и считал маловероятным. Но впоследствии я прочитал в воспоминаниях Анны Алексеевны, жены Петра Леонидовича, что они оба сами этого опасались:

«Мы были очень осторожны, и, по-видимому, наша осторожность была не напрасной, ведь Берия мог разделаться с Капицей самыми разнообразными способами. Мы замечали некоторые странности, которые с нами происходили. …Петр Леонидович вполне допускал, что его захотят “извести”, ведь у нас в доме была “казенная обслуга”, явно приставленная к нему. Нас постоянно старались выманить с дачи, предлагали различные путевки в санаторий, различные поездки. Возможно, только большая наша осторожность, то, что мы старались как можно меньше ездить в Москву, никогда не гуляли в одиночку — это и позволило нам избежать «несчастного случая» (см. [11, с. 85]).

Теперь особенно ясно, что их опасения были небезосновательны. Та же Анна Алексеевна написала (см. [11, с. 84]):

«Много лет спустя наш хороший знакомый генерал армии Хрулев (всю войну был начальником тыла всей Красной (Советской) армии, т. е. занимал должность огромного значения, был образованным человеком. — Е. Ф. ) рассказал нам историю, очевидцем которой он был… По каким-то делам Хрулев находился у Сталина. Вдруг в кабинет входит Берия и начинает убеждать Сталина, что Капицу надо арестовать. На это Сталин, помолчав, сказал (эта фраза хорошо запечатлелась у меня в памяти): «Я его тебе сниму, но ты его не трогай». По контексту воспоминаний можно заключить, что этот разговор происходил перед тем, как Капица был лишен всех постов и переехал на Николину Гору.

Смерть Сталина, хрущевская «оттепель» изменили и жизнь в стране, и самоощущение Ландау. Теперь из раскрытых архивов мы знаем, что Ландау, подобно миллионам других, все равно оставался под бдительным наблюдением «органов». Опубликованы донесения о подслушанных его не вполне лояльных высказываниях (и, что самое грустное, в одном таком случае сказано, что информатор — «близкое к Ландау лицо»), мы знаем теперь, что среди его окружения было много агентов КГБ. Но теперь это не было так страшно и опасно. Вернулся в директорское кресло своего института П. Л. Капица. Научная работа шла по-прежнему успешно. Появилось второе поколение талантливых учеников (И. М. Халатников, И. Е. Дзялошинский, Л. П. Горьков, Л. П. Питаевский, А. А. Абрикосов), у них у самих уже росли ученики. Знаменитый четверговый семинар Ландау собирал едва ли не всех ведущих физиков-теоретиков Москвы. Еще не сильно сказывались годы.