Юрий Лубченков - Главы государства российского. Выдающиеся правители, о которых должна знать вся страна

Об этом тяжком горе вел невеселую беседу с гостем владыка Новгородский Далмат. Сидели они вечером в дальнем покое, слабо озаренном восковой свечой в высоком серебряном шандале.

– Не внимали уговору моему! – пенял архиепископ. – Выгнали с великим бесчестием князя Василия Александровича… Пейте же теперь воду нечистую, что сами возмутили.

Гость – тучный седой новгородский посадник Ананий – глубоко вздохнул, парчовый опашень поправил, робко откашлялся…

– Да ведь не из чужих мы князя-то взяли. Чай, князь-то Ярослав Ярославич братом доводится великому князю Александру Ярославичу…

– Своей головы не жаль, а за Великий Новгород крепко, всей душой скорблю!

– Видно, придется мне к великому князю с челобитьем ехать, – раздумчиво молвил владыка. – Благочестив он и душою кроток, пастырскому слову всегда внемлет.

Сумрачно и скорбно расстался владыка с посадником и тысяцким.

Великий князь Александр Ярославич с владимирскими полками и новоторжскими ратями раскинул воинский стан на последнем переходе от Торжка к Новгороду. Много силы было у Александра – и конной, и пешей, – а пуще всего страшен казался новгородцам бранный меч самого князя, тот меч, коим поражен был гордый свейский воевода Биргер, коим посечены были ливонские рыцари…

В парчовом походном шатре собрал великий князь совет ратный. Сведал он от новгородского перебежчика Михалки, что в городе к бою изрядно готовились, что выставили конные и пешие рати. Сын великого князя Василий, родич его князь Дмитрий Святославич, ближний боярин Борис – все ждали от князя Александра Ярославича ратного наказа… Но молчал великий князь и, тяжко вздыхая, вглядывался порой на стоявший у входа в шатер свой бранный стяг, на котором святой Георгий Победоносец поражал копьем змия. Задумался благоверный великий князь.

Александр Невский поражает Ярла Бургера. Художник Николай Рерих. 1904

– А мой сказ, – бурно вымолвил молодой князь Василий, – тех послов и челобитчиков новгородских, князь-батюшка, на свои светлые очи не пускать. Надругались буйные новгородцы над нашей княжеской честью, и за то Новгород пусть в ответе будет. А рать их посечь!..

– Посечь? – со скорбной улыбкой отозвался великий князь. – Да ведь в Новгороде, сын мой, те же православные христиане живут, тем же святым молятся, что и мы. И я ли, грешный князь, волею Божией над Русью главой поставленный, я ли повелю разорять и жечь город русский, христианский?.. Мой ли меч, что вручен мне Господом для защиты православной веры, посечет и порубит головы людей русских, сынов единой земли?.. Страшное сие дело, сын мой!

– Полно, княже, – вмешался князь Дмитрий Святославович, ударив рукой по тяжелому мечу, – не кручинься! Сам не хочешь наказать новгородских смердов, так нам повели.

– Смердов! – опять с той же скорбной улыбкой сказал великий князь и неласково глянул на родича. – Чай, перед Богом-то, князь Дмитрий, мы все рядовые люди, простые грешники. И на князей, бояр и смердов равно зрит благое око Творца Вседержителя. Нам ли упреждать суд Божий?.. Нет, не откроются уста мои для веления жестокого!

Великий князь обернулся к ближнему боярину Борису. Тот – пожилой, степенный, благообразный – скромно стоял поодаль, внимая спору. Но глаза его любовно и радостно смотрели на князя Александра Ярославича.

– Боярин Борис! Что владыка Далмат говорит? Покорятся ли новгородцы? Повинятся ли в порухе нашей княжеской чести?

– Слезно молит владыка о милости, – ответил боярин, низко кланяясь великому князю. – Дозволь и мне за неразумных словечко замолвить.

Просветлело лицо доброго князя. Поглядел он на сына и родича. Те стояли хмурые и гневные.

– Ну, и вы не скорбите, – молвил он им. – Наложу я на новгородцев кару, чтобы ведали, что надлежит быть в повиновении… Авось, не понадобится кровь христианскую лить… Ступай за послами, боярин Борис.

Тихо и покорно вошли в шатер посланцы Великого Новгорода: архиепископ Далмат, тысяцкий Клим, бояре, игумены, иереи. Бледны были их лица, очи долу опущены. Страшились они великокняжеского гнева, вспоминая про дерзости своего буйного города.

Молча принял великий князь благословение от архиепископа. Хотел владыка просительное слово начать, но не дозволил князь Александр Ярославич – сам повел речь к своим ослушникам.

– Ты, владыка и предстатель Святой Софии! Вы-чины духовные и мирские! Внимайте слову моему великокняжескому. Тяжкую поруку нанесли вы нашей княжеской чести. Забыли вы все труды мои бранные, коими цел и силен стоял Великий Новгород. И за те вины, по моей власти великокняжеской, волен я вас покарать, волен город ваш на копье взять, вольностей вас лишить на веки вечные…