Владимир Жданов - Добролюбов

В заключение (студенты просили Вяземского приехать к ним неожиданно для директора, чтобы своими глазами убедиться в справедливости их жалоб и назначить ревизию.

Через некоторое время товарищ министра действительно без предупреждения явился в институт, чем привел в изумление Давыдова, Он приехал прямо к обеду, потребовал суп, съел кусок пирога, нерешительно побродил между столами, сходил на кухню. Давыдов, усердно расшаркивавшийся перед начальством, омрачился и насторожил уши. Студенты ликовали, полагая, что Вяземский наконец-то начнет действовать. Он приезжал и еще несколько раз, недовольно посматривал на заискивающего директора, неопределенно мычал, но открыто выразить свое мнение не решался. Студенты терпеливо ждали, ждало ревизии и начальство. Но никаких перемен не было видно, хотя Вяземский и обещал кому-то, что в институте будут преобразования. Давыдов быстро ободрился: он уже понял Вяземского и обходился с ним полушутливо. тому скоро это надоело, и он прекратил свои посещения. А одному из студентов, бывшему у него по личному делу, товарищ министра прямо признался в своей беспомощности: «Что я могу сделать с вашим Давыдовым, когда он сильнее меня!»

Студенты ждали до конца учебного года, но так ничего и не дождались. Давыдов, читаем мы в статье Добролюбова, опубликованной в «Колоколе», продолжал властвовать, кормил студентов по-прежнему дурно и на экзаменах по-прежнему переправлял профессорские отметки по своему усмотрению. В конце концов «это студентов взорвало донельзя и вызвало на штуку, не совсем хорошую», — говорит Добролюбов. Именно тогда, исчерпав легальные способы борьбы и поняв, что законным путем ничего добиться нельзя, Добролюбов решился на крайнюю меру: он написал и разослал уже известный нам «пасквиль» — лаконическое сообщение о том, что студенты высекли тайного советника и академика Ивана Давыдова. По мысли автора, это должно было скомпрометировать директора в глазах общественности и министерского начальства. Как мы видели, из этой затеи тоже ничего не вышло: честолюбию Давыдова был нанесен чувствительный удар, но удостоверение о том, что его не секли, представленное Норову, успокоило министра, и все осталось по-прежнему. Впрочем, предвидя ревизию, студентам в начале июля наняли на Неве купальню, но серьезных перемен в их жизни от этого не произошло.

Однако Добролюбов был неутомим и изобретателен в изыскании методов борьбы за то, что считал справедливым. Судя по всему, он не очень долго раскаивался в совершенном поступке, хотя и считал его «не совсем хорошим». Во всяком случае, через некоторое время, снова убедившись в прочности давыдовских позиций, он придумал еще одну «штуку». 15 сентября 1856 года в газете «Московские ведомости» появилось объявление следующего содержания:

«Объявляется сим, что московский купец Иван Давыдов Сеченый с большою пользою на выгодных условиях принимает подряды; спросить возле 1-го Кадетского корпуса, в квартире Федора Ильина, в С.-Петербурге».

Объявление из газеты «Московские ведомости» за 15 сентября 1856 года, посвященное И. И. Давыдову.

Н. Г Чернышевский.

О. С Чернышевская.

Мы не знаем в точности, при каких обстоятельствах «объявление» было отослано Добролюбовым в редакцию «Московских ведомостей». Но несомненно, что этот номер газеты пользовался большим успехом в Петербурге. Шутка била прямо в цель. И кличка «Сеченый» и упоминание Федора Ильина, институтского эконома, обладавшего большой властью усердно занимавшегося вместе с директором «темной экономией», — все это не оставляло сомнений в том, кого имело в виду замысловатое объявление, неожиданно появившееся в правительственном органе. По воспоминаниям Шемановского, оно всех «пробудило» в институте и доставило много забавы и студентам и профессорам.

Мысль прибегнуть к помощи печати в борьбе с «Ванькой» пришла Добролюбову уже давно. Вскоре после истории с Вяземским он начал размышлять о том, чтобы использовать для этой цели начавшееся знакомство с «Современником». Правда, как мы помним, Чернышевский настойчиво предостерегал молодого автора от открытого участия в журнале, известном своим прогрессивным направлением. Но это не могло удержать Добролюбова, тем более что он был заранее уверен в поддержке Чернышевского: во всем, что касалось борьбы с мракобесом Давыдовым, «Современник» не мог не встать на сторону передового студенчества.