Николай Скоморохов: Боем живет истребитель

И мы не могли не восхищаться беспосадочным перелетом из Москвы через Северный полюс в США экипажа в составе В. П. Чкалова, Г. Ф. Байдукова, А. В. Белякова, а затем – М. М. Громова, А. Б. Юмашева и С. А. Данилина, смелостью советских летчиц В. С. Гризодубовой, М. М. Расковой, П. Д. Осипенко.

Тогда на всю страну прозвучал клич: «Комсомолец, на самолет!»

Отсюда понятно, что на летчиков, приезжавших в отпуск в Астрахань, мы смотрели как на людей иного мира. И многие из нас потянулись в этот неведомый нам удивительный мир. Потянулся туда и я.

У летчиков, окончивших аэроклуб, всегда остаются самые лучшие воспоминания о первых полетах. Таково не только мое мнение – многие прославленные асы находят самые яркие слова, когда говорят о своей учебе в аэроклубе.

В чем тут дело?

Я думаю, все объясняется необычностью и новизной впечатлений, которые приходится переживать в аэроклубе. Взять первый самостоятельный полет. Он производит столь сильное эмоциональное впечатление, которое трудно с чем-либо сравнить. Ты – обыкновенный земной человек, и вдруг становишься хозяином высоты! Чувство высоты – необычное, оно вызывает в душе трепетное волнение и остается незабываемым на всю жизнь.

Вот почему то, что окружало тебя в аэроклубе, приобщало к чувству высоты, навсегда остается самым дорогим воспоминанием.

Для меня нет лучшего аэроклуба, чем Астраханский, и нет лучшего инструктора-летчика, чем Лев Иванов, у которого я учился.

Это был человек завидной выдержки.

При первом же ознакомительном полете нам показывали штопор. Зона находилась почти над моим заводом. Помню, взлетели мы, набрали высоту. Глядя вниз, я размечтался о том, как было бы хорошо, если бы мой отец, мои товарищи знали, что я сейчас лечу над Волгой. И вдруг наш самолет задрал нос, потом завалился на крыло и, вращаясь, устремился к земле. Забыв обо всем, я одной рукой уцепился за сиденье, второй – за борт кабины. Мне и невдомек, что инструктор в зеркало наблюдает за мной.

– Спокойно, Скоморохов, возьмись мягко за ручку управления, смотри, что я буду делать.

Я «взялся» за ручку так, что инструктор с места не мог ее сдвинуть.

– Отпусти, не напрягайся, – снова слышу спокойный голос.

Постепенно прихожу в себя и вижу, что мы снова в горизонтальном полете.

Нет, хорошо, что меня не видят ни отец, ни друзья…

А потом потекли учебные будни. Научиться летать оказалось непросто. Но вот что мне давалось без труда – так это пространственная ориентировка. Я всегда знал, где нахожусь, куда нужно лететь. Другим такое умение не сразу давалось. Меня же оно не раз выручало потом в самых невероятных ситуациях.

Лев Иванов всячески развивал во мне эту способность, подчеркивая, что летчику-истребителю надеяться не на кого – он сам себе и штурман, и пилот. Почему он решил, что мне быть истребителем, – не знаю. Я в то время просто с увлечением летал. А он нас изучал, прикидывал, кто на что способен.

Я и сейчас вижу Льва Иванова: он в «квадрате», откуда ведется наблюдение за курсантами, совершающими первые самостоятельные посадки. Вот он чуть приседает, – значит, самолет подходит к началу полосы. Затем Лев Иванов весь устремлен к посадочному «Т», к которому приближается машина. Его пальцы теребят ремешок упавшего на траву планшета. «Ниже, ниже, еще ниже», – шепчут его губы, а сам он все приседает и приседает, его правая рука как бы подтягивает ручку управления, и он неожиданно для себя садится на землю…

Говорят, что артистов быстро старят чрезмерные эмоциональные нагрузки. Не ошибусь, если скажу, что с летчиками-инструкторами происходит то же самое. И подчас ни в какое сравнение не идут физические перегрузки, которые они переносят в воздухе, с теми психологическими, что выпадают на их долю на земле.

Сороковой взлет я совершил самостоятельно. Один над Астраханью, над Волгой! В душе – песня. Потом я проведу в воздухе тысячи часов, но больше никогда не испытаю такого радостного, возвышенного чувства.

Вот почему так дорог мне аэроклуб!

Вечером в комбинезоне, шлеме, очках отправился домой. Это разрешалось тем, кому утром взлетать первым. Шел по городу, плыл на пароходе и всюду замечал восторженные взгляды людей, особенно молодых парней – моих сверстников. Мне было немного не по себе от такого внимания – я смущался и краснел.

Пришел домой. Отец знал, что я посещаю аэроклуб, матери пока об этом не говорили. Она не сразу и поняла, почему я появился в таком виде.

– Мама, поздравь меня, я сегодня впервые, понимаешь, сам поднял самолет в воздух…