Николай Скоморохов - Боем живет истребитель

Погода между тем становилась все хуже и хуже. Но, несмотря на это, мы отдельными экипажами вылетали не только на разведку, но и на штурмовку. Одновременно вели активную подготовку к предстоящим боям: накапливали боеприпасы, горючее, ремонтировали поврежденные самолеты, изучали район будущих действий, отрабатывали тактические приемы.

В эскадрилье мы тщательно проанализировали ход боев за Будапешт, отметили удачные моменты, разобрались в промахах. Как известно, на ошибках учатся – об этом мы не забывали и на фронте. Тут нам особенно помогало обостренное чувство партийности. «Главная черта коммуниста, – неоднократно напоминал Онуфриенко, – самокритичность». Он сам подавал нам в этом пример.

Разговор о поведении коммунистов в боевой обстановке постоянно велся на партийных собраниях эскадрильи. И не было случая, чтобы кто-нибудь обиделся на резкую критику; все знали, что в бою мы жизнь отдадим друг за друга. Это было настоящее боевое летное братство, с которым несовместимы малейшая фальшь, неискренность, непорядочность.

Основательно, всесторонне готовились мы к новым схваткам с фашистами.

23 февраля 1945 года.

В полку митинг. Командир зачитывает праздничный приказ Верховного Главнокомандующего, затем выступает замполит, за ним – летчики. Дают слово мне. Многое хочется сказать о товарищах. Однако коротким было мое выступление: когда выступаешь – волнуешься больше, чем в бою, с трудом подбираешь нужные слова. От имени всей эскадрильи я заверил командование полка, что будем сражаться не на жизнь, а на смерть, до полного уничтожения врага.

Митинг окончен. Все разошлись. И вдруг на всю стоянку гремит голос Онуфриенко:

– Где Скоморохов и Кирилюк? Ко мне их, качать их!!!

– Что случилось? Что?

Торопимся с Кирилюком к Онуфриенко. Он заключает нас в объятия, целует и взволнованно, громко, чтобы слышали все собравшиеся, говорит:

– Товарищи, Скоморох и Керим – Герои Советского Союза!

Не успели мы с Виктором опомниться, как очутились в воздухе. Нас так долго и рьяно качали, что я невольно подумал: жаль, что не могу вырваться и закрыться фонарем в кабине самолета, как это сделал в свое время Лев Шиманчик.

Герой Советского Союза!

Когда весь мир облетели имена первых Героев Советского Союза М. Водопьянова, И. Доронина, Н. Каманина, С. Леваневского, А. Ляпидевского, В. Молокова и М. Слепнева, эти люди рисовались моем воображении исключительными.

Потом судьба свела меня с замечательными людьми – Героями Советского Союза Н. Ф. Балановым, Григорием Онуфриенко и Николаем Красновым. Крыло в крыло ходил я с ними на врага, но даже в мыслях не смел сравнивать себя с ними, потому что считал их людьми самого безграничного мужества.

И вот я тоже вливаюсь в когорту тех, кого Советская Родина удостоила высшей воинской награды.

Верилось и не верилось в это.

Мы с Кирилюком ходили именинниками, хмельные от большого счастья, то и дело принимали поздравления друзей, с наших лиц не сходила улыбка. Никогда раньше не приходилось мне испытывать ничего подобного: на душе легко, сердце поет, за спиной словно выросли крылья.

К вечеру у входа в столовую была вывешена пахнущая свежей краской картина: Якубовский, Кирилюк и я в доспехах древнерусских воинов, на могучих конях. Три богатыря! Картину нарисовал кто-то из солдат по просьбе заместителя начальника штаба полка майора Валентина Павлова. Она не блистала художественными достоинствами, но всем нам была очень дорога.

…После праздника выпало несколько сравнительно спокойных дней, и мы имели возможность как следует подготовиться к предстоящим боям.

5 марта – как раз выдалась отвратительная погода – меня вызвали на КП полка.

– Скоморох, важное задание – пойдешь на разведку в район Секешфехервара, – говорит Онуфриенко. – Это личное распоряжение генерала Толстикова…

Вылетаем в паре с Кирилюком. Облака прижимают нас к самой земле. Моросит дождь. Попадаем в туман.

– Если случайно оторвешься – иди домой, меня не ищи, – предупреждаю по радио Виктора. Но он цепкий, идет рядышком. Долгое время ничего обнаружить не удается. И вдруг ударили зенитки. Откуда? Снизившись, присматриваемся – ого-го! – немецкие танки! И в таком количестве, как на Курской дуге. Сначала глазам своим не поверили. Еще заход – действительно, все дороги, ведущие к линии фронта, забиты танками и бронемашинами.

Скорей назад, скорей! Торопимся домой, докладываем. Нам не верят, снова посылают на разведку. Мы снова в воздухе. Картина та же. На этот раз наши сведения передаются в вышестоящий штаб.