Андрей Шляхов - Андрей Миронов

Слово «лёгкость» применительно к искусству превратилось чуть ли не в бранное, совершенно неверно став синонимом слова «поверхностность». А ведь на самом деле лёгкость – эталон профессионализма. «Что такое лёгкость в искусстве? – услышал однажды автор этой книги от одного довольно известного актёра. – Легкость – это всё! Это показатель настоящего мастерства помноженного на упорный труд. Хорошая балерина порхает по сцене, а плохая – топает по ней медведем».

Былая скованность ушла в небытие. Отныне и впредь Андрей Миронов играл легко и непринужденно. Играл так, что никто из зрителей не видел его самого – видели только его персонажей.

Спустя полгода после «Театральной Москвы» о Миронове написала газета «Советская культура». Всесоюзная газета, официальный печатный орган Центрального Комитета КПСС! Это было уже очень серьёзной похвалой. «Вместо покойного В. Лепко Присыпкина играет теперь А. Миронов, – говорилось в рецензии. – Совсем юный актёр, он, естественно, не поднимается до тех обобщений, которые были в игре мастера. Классовое ренегатство Присыпкина ещё не облеклось для Миронова живой плотью; зато не перечислить тех преимуществ, которыми обогатило спектакль присутствие в нём молодого героя.

Впервые стало до конца ясно, почему в качестве второго занавеса театр использовал полосы „Комсомольской правды“. Стало ясно, что „Клоп“ – это прежде всего пьеса о молодёжи, для молодёжи, что поэт написал её, оберегая вступающих в жизнь от идеологический экспансии мещанства.

Глядя на нового Присыпкина, думаешь: да, по внешним мимикрийным признакам его могли принять за „гомо сапиенс“, за рабочего. Белобрысый парень с открытым лицом, чуть вздёрнутым носом и забавный хохолком на голове; в чём-то даже внешне обаятельный. Но живёт в этой простецкой оболочке кулацкая душонка, поражённая мещанской мечтой о „зеркальном шкафе“. Превосходна в Миронове-Присыпкине эта страсть неофита, впервые дорвавшегося до НЭПовских сундуков» [11] Владимирова З. «Клоп» / Рецензия – «Советская культура», 29. 08. 1964. .

Сергей Михалков написал смешную пьесу «Дикари» о приключениях трёх молодых людей, имевших обыкновение отдыхать «дикарями». Пьеса попалась на глаза режиссёру Генриху Оганесяну и увлекла его настолько, что вскоре на киностудии имени Горького вовсю пошла подготовка к съёмкам комедии «Три плюс два». Режиссёр даже сумел убедить Михалкова сильно «омолодить» героев. Так в картине появились три главные мужские роли и, как ясно из названия, две женские.

Роль физика Сундукова, доктора наук и классического зануды, досталась ленинградскому актёру Геннадию Нилову, племяннику знаменитого актёра Павла Кадочникова. Юморист Оганесян известил актёра об этом вот такой телеграммой: «Поздравляю с Сундуковым! Не бриться! Остаться дикарём!»

Роль лощёного дипломата (ах, как же, наверное, мечтала Мария Владимировна увидеть своего Андрюшу вот таким!) получил актёр Евгений Жариков, незадолго до того снявшийся в главной роли в фильме «Иваново детство» и бывший партнёром Андрея по фильму «А если это любовь?».

На роль ветеринара Романа Любешкина Оганесян пригласил Андрея Миронова. Любешкин был самым ярким из всей троицы. Ну и конечно же самым забавным.

Женские роли получили две известные, как принято говорить, «уже состоявшиеся» актрисы – Наталья Фатеева и Наталья Кустинская.

Аранжировщиком музыки к фильму был тогда ещё не очень известный музыкант (и совсем ещё не композитор) Раймонд Паулс. Он вспоминал: «В те годы я был начинающим музыкантом, и меня вместе с другими пригласили на Рижскую киностудию, чтобы мы записали фонограмму к фильму. Компания была весёлая, дружная, талантливая, и среди всех, конечно, выделялся Андрей Миронов. Я помню, как во время записей, в перерыве, мы играли популярные в то время джазовые мелодии. Андрей к тому же ещё и пел, стараясь подражать своим кумирам, особенно Луи Армстронгу. Он любил и знал американский джаз. И это как-то сразу нас объединило. С той поры всё свободное время мы проводили вместе. Я играл, Андрей пел, и не только репертуар Армстронга, но и других звёзд. Я сразу заметил, с какой лёгкостью он имитировал многих известных джазовых исполнителей. И сам при этом прекрасно двигался, танцевал. Потом я много раз видел, как он использовал этот свой музыкально-пластический дар в разных фильмах. И именно такие номера в стиле варьете ему очень удавались».