Яков Порохин - Крепость не сдается

Он оказался прав. Из Челябинска прислали конвой. В состояние боевой готовности были приведены солдаты охраны штаба. Обещали прибыть и казачьи заправилы во главе с атаманом Федоровым. Чтобы хоть как-то скрыть печальные результаты своего расследования об исчезновении десяти вагонов угля, Норенберг решил отправить арестованных в Челябинск с суровой торжественностью.

Утром широко распахнулись тюремные ворота, показались вооруженные солдаты, за ними Гольц, Ряшин, Иванов и еще несколько шахтеров. Руки арестованных были связаны. На лицах лиловели кровоподтеки. Едва охрана и арестованные вышли из ворот, как их окружили шахтеры. В толпе Александр Иванов заметил Леонида Горшкова. Тот махнул рукой, протиснулся к конвоирам.

— Не теряйтесь, Гордеич. Вот сколько народу собралось!

Иванов кивнул головой. Он уже знал, что подпольщики не смогут ему помочь и решил сам попытаться совершить побег.

Рядом с Александром шагает Леопольд Гольц [15] После освобождения копей Л. Ф. Гольц работал заведующим одной из шахт. . Взгляд его блуждает по толпе, он ищет жену и детей. А вот и Феодосья Сергеевна с сынишкой Петей и дочерью Надей на руках. Рядом с нею Саша, он держит на руках трехлетнюю Марусю. Тоскливы глаза Феодосьи Сергеевны. Леопольд Фридрихович одобряюще кивает ей: не печалься, родная, все будет хорошо. И волна благодарности проходит по сердцу, когда замечает рядом с женой Дарью Кузьминичну Голубцову, Клаву Хохлачеву.

Сжимается толпа шахтеров. Это начинает беспокоить Норенберга, стоящего со своей охраной у вагона. В кольце шахтеров под конвоем стражи подошли к вагонам арестованные.

Леопольд Гольц крикнул:

— Мужайтесь, родные! Не долго придется терпеть!

Сильный удар прикладом в спину заставил его умолкнуть и пошатнуться. Увидев это, Александр Иванов бросился к начальнику конвоя и пнул его с такой силой, что тот покатился по земле. Иванов напряг все мускулы, стараясь порвать веревку, связывающую его руки. Веревка лопнула. Александр в мгновение ока схватил за ремень стоящего рядом солдата, швырнул его на толпу, успев другой рукой выхватить винтовку. Люди отпрянули, образовался проход к паровозу, и Александр бросился туда. Наперерез кинулся Норенберг, стараясь на ходу вытащить из кобуры наган. Но Иванов ударил его прикладом в живот. Поручик упал на землю.

За линией начинались кусты, и Иванов устремился туда. Толпа шахтеров сразу же сомкнулась, не пуская преследователей за Александром. Охрана принялась вталкивать арестованных в вагон, избивая тех, кто стоял на пути. Толпа закачалась, люди все плотнее подступали к вагону. Заторопились конвоиры, с лязгом захлопнули дверь. Паровоз дал свисток и тронулся с места.

Глядя вслед составу, Екимов сказал Голубцову:

— Все кончено. Надо предупредить людей, чтобы разошлись, пока не прибыли из штаба охранники и не начали аресты.

Группами уходили шахтеры. А к линии бежали милиционеры во главе с Топилиным. Норенберг встретил их злым окриком:

— Марш за этим смутьяном, перевернуть вверх дном все бараки, но его найти.

— Сомневаюсь, ваше благородие, чтобы он стал скрываться в поселке, — пожал плечами урядник Топилин, но Норенберг вскричал:

— Не рассуждать! Делайте, что говорят.

Александр Иванов в эти минуты уже был далеко за разъездом Примыканино. Он мчался, не разбирая дороги, по лесу к озеру. Обессиленный, едва переводя дыхание, подбежал к берегу. На середине озера темнел небольшой островок, там и решил укрыться Иванов.

Федул Царионов видел, как человек с винтовкой бросился в воду и поплыл к острову.

«Вероятно, кто-то скрывается от беляков. Надо сообщить Екимову», — решил Царионов, вскочил на лошадь и галопом помчался на Уфалейские копи.

Екимова он застал дома. Торопливо рассказал о том, что видел на озере.

— Так это ж матрос Иванов, наш медведь. Надо укрыть его пока на заимке. Подплыви на лодке к острову. Не забудь пропеть: «Я иду из проулка в проулок и кричу, кому вставить стекло».

Вечером Федул Царионов разыскал Иванова. Откликнувшись на условный знак, Александр, улыбаясь, вышел из кустов.

— Знал, что помогут мне.

— Ну, ну, — ворчливо сказал Федул. — Айда поживей, замерз, небось, время-то не летнее. Старуха тебе одежонку теплую сготовила.

Они тихо поплыли к берегу.

Норенберг быстро пробежал глазами лист бумаги, положил его на стол и вопросительно посмотрел на Агапова, расхаживающего по кабинету. Мягкий, сплошной ковер заглушал шаги начальника милиции. Лицо Агапова было хмуро, задумчиво. Заметив, что Норенберг окончил чтение воззвания профсоюзного съезда Челябинского уезда, Агапов подошел к столу, взял лист.