Павел Судоплатов: Спецоперации

Меня не удивляют, например, частые контакты ряда наших известных деятелей с чеченской оппозицией и главарями бандформирований. Хотя, как мне представляется, это не дело политиков — вести «полноправный диалог» с бандитами, обагрившими руки кровью сотен и тысяч невинных людей. Иной вопрос, когда этими переговорами занимаются работники спецслужб, дипломаты или другие доверенные лица правительства.

В прошлом наше не только государственное, но и военное руководство допускало грубые ошибки в политике на Кавказе. Ведь не НКВД, а непосредственно Наркомат обороны выступил с инициативой проведения спецопераций по массовому выселению на Северном Кавказе в целях очистки тылов сражающейся Красной Армии. Эти факты при желании можно подтвердить документально.

Тем, кто не без основания, но подчас слишком эмоционально морализует по поводу устранения Троцкого в 1940-м, а также агентов-двойников и убийц из террористических организаций националистического толка в годы холодной воины, хорошо бы задуматься и о нравственной допустимости контактов сегодняшних политиков с террористами, которые объявлены во всероссийский розыск. Конечно, с этой публикой надо контактировать, ибо это облегчает пути к миру. Однако недопустимо, когда тяжелой, подчас неблагодарной работой спецслужб занимаются политики. Но раз уж они берут на себя такие функции, то должны нести и всю полноту ответственности.

Характерно, что все громкие политические убийства XX века — как в нашей стране (покушение на Столыпина), так и совершенные различными лицами за рубежом (ликвидация Троцкого, похищение Муссолини, убийства Кеннеди, И. и Р. Ганди, У. Пальме, И. Рабина и др.) — осуществлялись в том или ином варианте людьми, состоявшими в определенных связях со спецслужбами своих государств. Важно подчеркнуть при этом, что исполнители-террористы, стрелявшие в высших государственных деятелей, как неопровержимо следует из достоверных материалов, «вышли из-под контроля» своих прежних хозяев и были использованы экстремистскими политическими группировками, которые ни в коем случае не хотели быть напрямую причастны к террористическим акциям.

Однако следует осознавать, что спецслужбы — это единственные институты власти, которым законом предписано активно заниматься экстремистскими группировками, организациями и движениями, внедрять в них свою агентуру и доверенных лиц. «Работая» с террористами, привлекая в отдельных случаях экстремистские организации к боевым операциям, спецслужбы либо «невольно», либо «вынужденно», в силу своего особого интереса к агентурным данным о событиях, «подпускают» боевиков, потенциальных исполнителей теракций, к объектам покушения.

Так было, например, с сотрудничавшим с царской охранкой Богровым, стрелявшим в Столыпина, а также с Амиром, убившим израильского премьера Рабина.

Все судебные приговоры исполнителям террористических акций, как правило, осуществляются в максимально короткие сроки, чтобы спрятать факты, замести следы, уничтожить свидетелей сотрудничества исполнителей убийств со спецслужбами.

Кстати, подлинные досье на исполнителей акций политического террора, как правило, недоступны для общественности. В условиях политической борьбы применяются и провокационные методы создания ситуации для проведения экстремистских террористических акций. Трагизм в том, что спецслужбы функционируют, как правило, в условиях их подчиненности режиму личной власти, что дает возможность манипулировать видимыми со стороны обстоятельствами политических убийств, скрывать в действиях убийцы какую-либо личную или политическую мотивацию, а тем самым — развязывать политический террор, как это было после выстрела Николаева в Кирова.

Мой долг — призвать общество содействовать упразднению практики единоличного контроля над деятельностью силовых структур, ибо в условиях «политической борьбы без правил», локальных войн и этнических конфликтов, в обстановке разгула политического терроризма бесконтрольность ведения силовых акций оборачивается самыми трагическими последствиями.

Другой урок политической истории 1930—1950 годов заключается в необходимости установить контроль со стороны демократических институтов общества за практикой так называемых «закулисных», секретных переговоров, а также любых неофициальных связей государственных деятелей России с руководителями зарубежных стран, прежде всего США, Западной Европы, Японии, Южной Кореи.