Роберт Стивенсон - Жизнь на Самоа

Дневниковые записи Фэнни Найдер дополнил отрывками из писем Льюиса. Все использованные Найдером письма, за исключением двух, особо отмеченных в примечаниях, были адресованы другу Льюиса Сидни Колвину, в то время хранителю художественного фонда Британского музея в Лондоне. Найдер включил в свою композицию также отрывок из книги Стивенсона «Примечание к истории: восемь лет волнений на Самоа».

В основном тексте русского издания сохранены некоторые комментарии Ч. Найдера (они набраны петитом). Другие его материалы (подстрочные комментарии к дневнику и предисловие к американскому изданию) наряду с трудами биографов Стивенсона note 1и исследованиями по истории и этнографии Самоа note 2использованы при подготовке этой вступительной статьи и примечаний редактора. В основном тексте указаны порядковые номера примечаний, помещенных в конце книги, причем каждому году дневника соответствует своя нумерация примечаний.

Дневник Фэнни печатается с небольшими сокращениями. Это интересный человеческий документ, который не только ярко характеризует Фэнни и Льюиса, но и позволяет совершить, словно на фантастической машине времени, путешествие в прошлое столетие, на опаленные тропическим солнцем далекие острова Самоа.

Д. Д. Тумаркин

…Прибыли в Ваилиму. Дела не слишком утешительные: главное внимание обращено на внешнюю красоту, а не на практические нужды. В углу участка, над маленьким водопадом, возвышается весьма изящное и весьма дорогое сооружение, сильно напоминающее эстраду для оркестра в увеселительном саду. И в то же время ни свинарника, ни курятника. Я начала с того, что поставила плотника собирать кровати, а Льюис распорядился зашить павильон досками, чтобы использовать его как рабочий кабинет.

Утром, едва успели позавтракать, явился буфетчик с «Любека» — парохода, на котором мы приплыли, — и попросил какой-нибудь работы до рождества. К тому времени он рассчитывает получить товар и открыть лавку. Я тут же наняла его с условием делать все, что потребуется. Он кажется очень старательным и покладистым, но на редкость неуклюж и явно не в ладах с английским языком.

В самый разгар моих строительных работ, когда только что была поднята крыша курятника, прискакал навестить нас миссионер мистер Клэкстон note 6. Я в роли хозяйки выглядела плачевно — вся перепачканная, в разорванном платье, со спутанными ветром и слипшимися от пота волосами, с кровоточащей ссадиной на голой лодыжке. Пришлось срочно приводить себя в порядок, бросив на Льюиса гостя, беспрестанно повторявшего: «Я ненадолго, мистер Стивенсон, я сию минуту уеду».

Едва он отбыл, как с первым визитом явился весь разряженный мой старый приятель (в переводе его имя означает «доброжелательный») — великолепный образец мужской красоты. Крайняя скудость его лавалава note 7компенсировалась размером гирлянды из крупных цветов в четыре ряда, свисавшей с шеи до середины бедер. Он принес гостинцы — рыбу и плоды хлебного дерева в сыром и в печеном виде. Я только что ощипала курицу и собиралась приготовить ее к обеду с гарниром из жареных дикорастущих бананов, поэтому мне ничего не оставалось, как пригласить его пообедать с нами, хотя я понимала, что это опасный прецедент, следствием которого будет очень скорое повторение визита.

Разумеется, на следующий же день он опять пожаловал с новой корзиночкой продуктов. После взволнованного совещания мы решили распрощаться с ним, когда подадут обед. Это было крайне неприлично, но положительно необходимо. И вот, как только Пауль вошел в комнату, где мы сидели, и объявил, что обед готов, Льюис поднялся со стула, подошел к гостю и, протягивая ему руку, произнес «Тофа» — прощальное приветствие. Я сделала то же самое, и мы уселись за стол, совершив, с точки зрения самоанца, величайшую подлость. Едящий отдельно — очень оскорбительное прозвище. Итак, приятель удалился на заднюю веранду, а мы принялись за нашу отдельную еду, размышляя над тем, не превратили ли доброго друга в смертельного врага. Но ничуть не бывало: не успели мы выйти из-за стола, как он уже был тут как тут и не только принял несколько папирос, но перед уходом попросил бутылку керосина, в чем я ему твердо отказала.

Назавтра он пришел снова, в корзиночке у него были полисами note 8, плоды хлебного дерева и немного рыбы. На сей раз, поскольку мы уже подчеркнули, что не собираемся считать его членом семьи, тарелка с приличной порцией еды была выслана ему на заднюю веранду.