Теодор Гладков: Герои Гражданской войны

Но вот большевики, Ленин? «Власть Советам»? Об этом буржуазные газеты либо не писали, либо писали в таких тонах, что ни одному слову их верить было нельзя.

За Ленина, большевиков были солдаты. Солдатам Тухачевский верил.

Между тем наступал момент, когда «ружья сами начинают стрелять».

Близился конец октября 1917 года.

25 октября по Питеру затрещали выстрелы, и Зимний ощетинился штыками в последней, отчаянной и безнадежной попытке выстоять, переждать, дождаться помощи от «верных» полков…

Тухачевский вернулся в Россию в самый разгар событий.

И резко разошелся с дворянами — офицерами своего полка, — не случайно солдаты избрали его командиром роты. Ему близки были думы народа, боль народа, будущее народа. Съездив в отпуск домой, в Пензенскую губернию, Михаил Николаевич мог еще и еще раз убедиться, насколько ленинская политика отвечает крестьянским, народным мечтам.

Тухачевского приняли в партию большевиков.

Конец весны 1918 года. «Похабный» Брестский мир только временная передышка. Кайзеровские войска оккупировали Украину и Белоруссию, вошли в Прибалтику. Нескончаемым потоком на запад потянулись эшелоны с хлебом, сахаром, салом, углем. Еще не наступили «черные дни» германской армии, и многие военные специалисты были склонны считать, что немцы стоят на пороге победы.

Большевики, Ленин заглядывали в будущее. Ленин видел поражение немцев. Предвидел он и то, что разбитые, обессиленные эксплуататорские классы России будут искать опору на Западе. И бывшие царские генералы, «прославившиеся» на фронтах сражений с «немецкими варварами», не остановятся перед тем, чтобы заключить полюбовный союз с вчерашним врагом, чтобы нанести смертельный удар «врагу сегодняшнему», «врагу интернациональному».

Старая царская армия демобилизовывалась; новая, советская только-только начала формироваться. Но она уже имела свои боевые традиции. Это они, добровольцы, рабочие и вчерашние царские солдаты, разгромили кайзеровские войска под Нарвой и Псковом, Каледина и Петлюру.

Но пока в этих новых формированиях было еще очень много и анархического.

Позже Тухачевский об этом напишет: «Сотни и тысячи отрядов самой разнообразной численности, физиономии, дисциплины и боеспособности — вот внешний вид нашей Красной Армии до осени 1918 года».

Молодой большевик Тухачевский еще с весны 1918 года работает в Военном отделе ВЦИК.

Это было именно в то время, когда ЦК партии и Ленин подготавливали условия для создания армии не добровольческой, а регулярной. Добровольные формирования имели массу недостатков. Пока разрозненные отряды, «сотни» и попросту самостоятельные «десятки» несли охранно-караульную службу в городах или даже выступали против разношерстных кулацких банд, отрядов белоказаков, они еще отвечали своему назначению. Но в случае, если внутренней контрреволюции с помощью Антанты удастся организоваться, выставить обученные кадры старого царского офицерства, хорошее вооружение, то добровольческим соединениям Красной Армии не устоять.

Добровольческий принцип ограничивал армию численно, она была при этом лишена планомерного получения пополнений. Выборность командного состава иногда вела к партизанщине, подрывала дисциплину.

Тухачевский сразу же включился в нелегкую работу, начатую партией и Лениным еще в Октябрьские дни.

В марте 1918 года был образован при Народном комиссариате по военным делам оперативный отдел.

Оперотделу на первых порах пришлось заниматься руководством военными действиями на фронтах, но главное внимание его работников Ленин направил на создание регулярной Красной Армии.

Не нужно было быть пророком, чтобы предсказать ухудшение международного положения молодой Советской республики. На Дальнем Востоке, на севере, в Архангельске и Мурманске Антанта под лживыми предлогами высадила свои десанты. Закопошились эсеро-меньшевистское охвостье, кулаки, лихорадочная активность охватила многочисленные «миссии» и консульства союзников.

Они искали ударную силу, которую можно было бы без особой подготовки бросить против неокрепшей Страны Советов, чтобы создать внутри России опору для последующего расширения контрреволюции, захвата важнейших стратегических, сырьевых, продовольственных областей страны.

Такая сила нашлась. Это был корпус бывших пленных чехословаков, растянувший свои эшелоны от Пензы до Владивостока. Миллионы истратили «союзники», чтобы распропагандировать, вооружить, снабдить всем необходимым корпус, который Советское правительство согласилось перебросить во Владивосток для дальнейшего следования во Францию.