Борис Савинков: Воспоминания террориста. С предисловием Николая Старикова

В Берлине Азеф, по первоначальному заявлению, партийных людей не видел, виделся ли с непартийными людьми, сказать не желает, ибо вопрос об этом считает не относящимся к делу. Другая версия Азефа – он не видел в Берлине никого.

Говорил Азеф в “Керчи” со всеми по-немецки, выдавая себя за немца, но в листок этого не записал, ибо там места рождения не было. “Керчь” не произвела на него впечатления полицейского притона.

На вопрос, как объясняет себе Азеф наличность против него показаний ряда лиц, взаимно друг друга дополняющих и единогласно указывающих на сношения Азефа с полицией, Азеф определенного ответа не имеет.

Азеф настаивает на очной ставке с Лопухиным и партийным лицом, видавшим его в Санкт-Петербурге, и заявляет, что постарается установить свое alibi путем показаний частных лиц, проживающих одновременно с ним в “Керчи” и видевших его в столовой.

В Берлине Азеф был в театрах: Kammerspiel (Der Arzt am Scheidewegen), в Lessingstheater (Gespenster), в Hebel Teater (Das Hohespiel), в Kleiner Teater (Die liebe Wacht), в Metropol Teater (Revue), в Central Teater (Bernümmere dich urn Amalia), в Wintergarten.

Азеф дает обязательство о всех своих перемещениях предварительно извещать Центральный комитет, причем нарушение этого обязательства будет рассматриваться Центральным комитетом как признание Азефом своей виновности».

Впоследствии Азеф прислал в Центральный комитет следующее письмо:

«7 января 1909 года.

Ваш приход в мою квартиру вечером 5 января и предъявление мне какого-то гнусного ультиматума без суда надо мною, без дачи мне какой-либо возможности защититься против взведенного полицией или ее агентами гнусного на меня обвинения, возмутительны и противоречат всем понятиям и представлениям о революционной чести и этике. Даже Татарову, работавшему в нашей партии без года неделю, дали возможность выслушать все обвинения против него и ему защищаться. Мне же, одному из основателей партии социалистов-революционеров и вынесшему на своих плечах всю ее работу в разные периоды и поднявшему благодаря своей энергии и настойчивости в одно время партию на высоту, на которой никогда не стояли другие революционные организации, приходят и говорят: “Сознавайся, или мы тебя убьем”. Это ваше поведение будет, конечно, историей оценено. Мне же такое ваше поведение дает моральную силу предпринять самому, на свой риск все действия для установления своей правоты и очистки своей чести, запятнанной полицией и вами. Оскорбление такое, как оно нанесено мне вами, знайте, не прощается и не забывается. Будет время, когда вы дадите отчет за меня партии и моим близким. В этом я уверен. В настоящее время я счастлив, что чувствую силы с вами, господа, не считаться.

Моя работа в прошлом дает мне эти силы и подымает меня над смрадом и грязью, которой вы окружены теперь и забросали меня. Иван Николаевич.

Я требую, чтобы это письмо мое стало известным большому кругу социалистов-революционеров».

Обвинение, предъявленное к Бурцеву, падало само собою. Суд чести закончился следующим соглашением:

Мы, нижеподписавшиеся, представители партии социалистов-революционеров, сим заявляем:

Ввиду того, что: расследованием Центрального комитета вполне подтвердился факт провокации Азефа, Центральный комитет партии социалистов-революционеров берет назад предъявленное им тов. Бурцеву обвинение во всех этого обвинения частях.

Я, В. Л. Бурцев, со своей стороны, отказываюсь от обвинения, предъявленного мною к Центральному комитету партии социалистов-революционеров.

О вышеизложенном обе стороны постановили довести до сведения судебной комиссии.

Париж, 17/30 января 1909 года.

Вл. Бурцев.

Б. Савинков.

М. Бобров.

О. Гарденин.

Еще раньше, 23 декабря, Центральный комитет выпустил следующее извещение:

«Центральный комитет партии социалисто-революционеров доводит до сведения партийных товарищей, что инженер Евгений Филиппович Азеф, 38 лет (партийные клички: “Толстый”, “Иван Николаевич”, “Валентин Кузьмич”), состоявший членом партии социалистов-революционеров с самого основания, неоднократно избиравшийся в центральные учреждения партии, состоявший членом боевой организации и ЦК, уличен в сношениях с русской политической полицией и объявляется провокатором. Скрывшись до окончания следствия над ним, Азеф, ввиду своих личных качеств, является человеком крайне опасным и вредным для партии. Подробные сведения о провокаторской деятельности Азефа и ее разоблачения будут напечатаны в ближайшем времени».