Яльмар Шахт - Главный финансист Третьего рейха. Признания старого лиса. 1923-1948

После завершения моего доклада я захотел подытожить свои впечатления посещением тех районов страны, где еще не был. Мы путешествовали на машине и самолетом в Бали, где западный мир все еще восхищают красоты пейзажа и люди. Мы летели над высочайшим вулканом на Суматре, вокруг которого наш пилот совершил полный круг, потому что перед нами открылся прекрасный вид, какой он видел всего раз за пять лет полетов на Суматре. Мы делали остановки в Паданге и Палембанге и гуляли по каньону Букит-Тингги и по берегам озера Тоба.

Где бы я ни был, везде находил подтверждения своим наблюдениям. Индонезия является одной из богатейших стран мира. За исключением хлопка, выращивать который не позволяет здесь чересчур тропический климат, и шерсти, получать которую мешает отсутствие подходящих пастбищ для овец, в этой островной стране имеются все источники сырья, ожидающие своей разработки. Как воспользуется ими население в 75 миллионов человек, покажет только будущее.

Многие западные наблюдатели, возможно, будут разочарованы тем, что идеалы сегодняшней западной дипломатии не очень высоко ценятся. Это относится не только к Индонезии, но также почти ко всем магометанским странам. Естественно, у всех образованных и культурных людей эксцессы и преступления гитлеровского режима продолжают вызывать безусловное осуждение. Но социальные и экономические достижения первых лет правления Гитлера встретили любопытную реакцию со стороны некоторых из этих народов. К тому же все они понимают, что обязаны своим конечным освобождением от колониального правления Второй мировой войне. Очевидно, поэтому гитлеровский режим не осуждается здесь на сто процентов.

Само собой разумеется, что все народы Южной Азии приняли парламентскую систему правления. Это, однако, не заставило их рабски подражать Западу. Они опасаются, что излишняя вестернизация может нанести ущерб их традиционной культуре и религии. Их разделяют с Западом не столько политические интересы, сколько тревога за сохранение характерных черт своей культурной, интеллектуальной и религиозной жизни. Всякий, кто хочет сотрудничать с этими народами, обязан отучиться третировать их как забитые нации в англосаксонском духе, но должен принимать их с чувством, что они наделены теми же правами, какими владеет все остальное человечество.

Когда мы купались со своими индонезийскими друзьями в бассейне Тугу, один из них обронил замечание, которое я никогда не забуду. «Три года назад, — сказал он, — было бы невозможно белым и цветным людям купаться вместе в этом бассейне».

Действительно, на нас лежит большая вина, которую следует искупить.

Теперь я снова в Германии. На моем письменном столе лежит корректура этих мемуаров. Семьдесят шесть содержательных лет моей жизни включают в то же время семьдесят шесть лет истории Германии. Из всего того, что заслуживало внимания, я рассказал только случаи из своей жизни — по совести говоря, сумбурно, непоследовательно и достаточно противоречиво. Моя собственная жизнь, с ее взлетами и падениями, шла вровень со взлетами и падениями исторической эпохи. В отличие от многих других, я не уклонялся от них. Легкомысленное Ubi bene ibi patria («Где хорошо, там и родина». — Пер.) — не моя стихия. Я никогда не гонялся за роскошью и удовольствиями, но добивался благополучной жизни для своего народа.

Как бы глубоко я ни был укоренен в немецком народе, во мне никогда не было шовинизма. Для меня национализм неизменно означал такой образ жизни и работы, который другие уважают и которому подражают. То, что хорошо для нации, является хорошим, в моем представлении, и для семьи. Убежден, что только семья может оценить в полной мере ответственность человека перед всей нацией. Семья — зародыш, из которого вырастают нации. Именно из семьи развиваются цивилизованность и мораль нации.

Я создавал семью в своей жизни дважды. Сегодня моя дочь от первого брака является матерью четверых детей с собственными заботами и ответственностью. Прошло много времени с тех пор, как мы вместе поднимались на вершину горы Юнгфрау. Еще раньше, 11 ноября 1918 года, подписанное в Компьене соглашение о прекращении огня повлекло за собой крушение Германской империи. В этот день я записал в гостевую книгу своей дочери стихи, которые выражают мои фундаментальные политические взгляды и которые стали эпиграфом к этим воспоминаниям: