Евгений Нилов - Зелинский

Представления о пространственном расположении атомов не были сразу приняты учеными: слишком далеки они были от прежних понятий химиков. К тому же фактов, на которые опирались авторы гипотезы, было еще так мало, что большинство ученых отнеслись к ней с недоверием. Особенно яростные нападки вызвала гипотеза Вант-Гоффа у Кольбе, стоявшего на позициях «непознаваемости» молекулы. Вот какой статьей разразился маститый химик:

«Побежденная 50 лет тому назад духом точного исследования природы натурфилософия в настоящее время снова выпущена псевдоестествоиспытателями из клетки, предназначенной для хранения отбросов человеческого ума. Переодев эту кокотку в модные одежды и покрыв ее лицо белилами и румянами, они хотят провести ее в порядочное общество, в котором для нее нет места. Кому эти опасения покажутся преувеличенными, пусть прочтет (если может) фантастическое сочинение г. Вант-Гоффа о расположении атомов в пространстве. Я умолчал бы об этом труде, как о многих других, ему подобных, если бы один видный химик (Вислеценус) не оказал этой затее своего покровительства, восхваляя ее как научную работу. Некоему д-ру Вант-Гоффу, занимающему должность в Утрехском ветеринарном училище, очевидно, не по вкусу точное химическое исследование. Он счел более приятным сесть на Пегаса (вероятно, взятого напрокат в ветеринарном училище) и поведал миру в своей «La chime dans l’espance» то, что он узрел с химического Парнаса, достигнутного им в смелом полете, — о расположении атомов в пространстве».

На попытку Кекуле заступиться за гипотезу Вант-Гоффа Кольбе написал новую статью, где в ироническом свете представил Кекуле. «…Еще до сих пор никогда, — писал он, — химикам не предлагали более грубой и неудобоваримой пищи, чем это сделал Кекуле».

Научная полемика переходила в драку! Но, кроме грубых, оскорбительных выражений, Кольбе не смог привести ни одного разумного критического довода.

Прошло, однако, почти два десятилетия, пока новое учение окончательно утвердилось в умах химиков.

Как же отнеслись к новой гипотезе русские химики и прежде всего создатель теории строения Бутлеров?

Еще в 1863 году, задолго до создания стереохимии, Бутлеров писал: «Если же атомы действительно существуют, то я не вижу, почему, как думает Кольбе, должны быть тщетными попытки определить пространственное расположение последних, почему будущее не научит нас производить подобные определения?» Как будто полное совпадение со взглядами Вант-Гоффа. Однако к новому учению Бутлеров отнесся равнодушно. Впрочем, историки химии считают, что им была начала работа по проверке и уточнению вопросов, связанных с пространственными представлениями, но вскоре последовавшая смерть не позволила ее закончить.

Отрицательно отнеслись первое время к гипотезе Вант-Гоффа Менделеев, Меншуткин и Зайцев. Марковников единственный из крупных химиков, кто положительно оценил ее.

Вопросы стереоизомерии вызвали настолько противоречивые взгляды, что являлись в тот период темой постоянных споров химиков. Где бы ни встречались, о чем бы ни говорили химики, в конечном итоге разговор переходил к стереохимии, и вскоре же этот разговор превращался в горячий спор.

Одним из немногих ученых, начавших в России заниматься вопросами стереоизомерии, был Е. Ф. Клименко, первый преподаватель Зелинского по химии. Беседы с ним натолкнули молодого химика на эту проблему, и скоро Николай Дмитриевич, как он сам говорил, «увяз в ней по уши». То, что самые крупные авторитеты химического мира не могли прийти к единодушному выводу, вызывало особый интерес, желание самому разобраться в вопросе, попытаться проверить его экспериментально. Совместно с П. Г. Меликишвили, также крайне заинтересованным стереохимией, Николай Дмитриевич начал работать над исследованиями стереоизомерных соединений.

В 1885 году оставленный при кафедре химии факультетский стипендиат Н. Д. Зелинский был направлен по обычаю того времени на два года за границу для стажировки. Во время этой командировки он должен был специализироваться по органической химии у профессора Вислеценуса в Лейпциге и у профессора Виктора Мейера в Геттингене.

В Лейпцигском университете Зелинский впервые узнал «немецкую науку». Здесь все было проникнуто мыслью о первостепенности немецких ученых, о непререкаемости их авторитета, о высоком научном уровне их работ. Здесь еще хорошо помнили Г. Кольбе, работавшего в университете с 1865 года и умершего всего год назад. Многие профессора еще стояли на старых позициях, повторяя мысли Кольбе о том, что «высочайшие проблемы химии не будут решены, особенно вопрос о пространственном расположении атомов», цитировали его слова, что стереоизомерия — «заблуждение человеческого разума» и «фантастическая выдумка».