Леонард Гендлин - Исповедь любовницы Сталина

Во время сбора труппы Большого театра Борсова сделала вид, что меня не узнала. Вечером за мной приехали из союзной прокуратуры, отнеслась к этому вызову спокойно. Битых два часа проторчала в кабинете Вышинского. Он спросил, кого я подозреваю в покушении на жизнь Сталина. Угостил чаем с вареньем и очень вкусным французским ликером. Вкрадчиво проговорил:

— В. А., как понять, почему террористические акты на товарища Сталина, как правило, совершаются именно в тот момент, когда вы вместе отдыхаете? Не правда ли, довольно странное совпадение?

С Ленинградским оперным театром подписала контракт на шесть спектаклей. Киров прислал на мой домашний адрес телеграмму: «С нетерпением ждем ваших гастролей». В Ленинграде меня устроили в гостинице «Астория». Вечером за мной приехала красивая, голубоглазая женщина.

— В. А., я имела удовольствие слушать вас в Большом театре. Моя фамилия Лазуркина. Вы приглашены к Сергею Мироновичу Кирову…

Семья Кировых занимал 4-комнатную, скромно обставленную квартиру. В кабинете С. М. от пола до потолка стояли вместительные книжные шкафы.

— Собираю приключения и поэзию, — сказал Киров.

С его женой, высокой блондинкой, мы расцеловались, я ее раньше немного знала. Писатель Михаил Зощенко держал в руках томик стихотворений Мережковского. Его «русалочья» жена Вера, громко смеясь, рассказывала последние театральные анекдоты.

— Михаил Михайлович, порадуйте нас каким-нибудь оригинальным произведением, — попросила жена Кирова.

— В Ленинграде, на Мойке, — сказал Зощенко, — я случайно разговорился с одной женщиной. Она поведала мне о своей жизни, связанной с необыкновенными приключениями, уголовным прошлым, каждодневными тревогами. Товарищи называли ее Лялька-Пятьдесят. И вот эта самая Лялька давно остепенилась, имеет хорошего, достойного мужа, прекрасных детей. Она работает кассиршей в Елисеевском магазине на Невском. Сын учится в музыкальной школе, мечтает стать пианистом.

— Сергей Миронович, — спросила Кирова Лазурки-на, — я слышала, что вы собираетесь переехать в Москву?

— Восьмого декабря я должен приступить к своим новым обязанностям секретаря ЦК ВКП(б), на сей раз не «номинальным», — ответил, грустно улыбаясь, Киров.

По случаю отъезда из Ленинграда Киров устроил в Смольном большой прием. Он легко и красиво танцевал. Кружась в танце, С. М. разговорился:

— В. А., вы не можете себе представить, как я рад, что буду жить в Москве. Теперь мы сумеем чаще видеться.

— Это признание?

— Если хотите — да, причем настоящее и самое откровенное. Как ни странно, но вы, Верочка, давно уже стали для меня самым дорогим человеком. Знаю, что на нашем пути стоит И. В., но я его не боюсь!!

— С. М., у вас довольно симпатичная жена!

— А у вас, В. А., довольно симпатичный муж. Могу сообщить новость: ваш благоверный переводится на постоянную работу в Большой театр.

Этим сообщением я была ошарашена, ко всем моим огорчениям прибавлялось еще одно. Только мужа мне не хватало!

— Завтрашний день у вас свободен? — внезапно спросил С. М. — Давайте куда-нибудь махнем!

Я согласилась. Мы поехали на Восточный берег Финского залива, в Сестрорецк. Кирова сопровождала охрана. Мороз обжигал, согрелись в загородном доме, где к нашему приезду было все приготовлено, охрана нам не докучала. После обеда я стала просматривать последние номера журнала «Красная новь», Киров попытался меня обнять:

— Верочка, я ничего не могу с собой поделать, я люблю вас. Мечтаю, чтобы вы родили мне кучу сыновей. В крайнем случае, не откажусь от дочерей!

— С. М., не надо продолжать. Только откровенно, как на духу: вы Сталина любите?

— Вопрос сугубо личный, позвольте на него не отвечать. Скажите, Верочка, если его не будет и я стану первым секретарем ЦК ВКП(б), хотя к этому не стремлюсь, вы тогда согласитесь стать моей женой?

Опять то же самое: Сталин, Ягода, Ворошилов, Зиновьев, Тухачевский, Рыков, Киров… Неужели на мою бренную голову не снизойдет свыше обыкновенный, человеческий покой?!

Киров прочел мои мысли:

— Вы красивая, поэтому все хотят вас, и кроме того, вы слишком уж на виду.

Из недр груди вырвалось:

— Так что же мне делать? Как выбраться из этого проклятого омута? Разве я виновата, что вы, пресыщенные мужики, лезете ко мне со своими потными объятиями и без конца предлагаете руку и сердце?

С. М. помрачнел. Я прилегла отдохнуть, думы не отпускали от себя. За вечерним чаем спросила Кирова:

— С. М., разве в Ленинграде нет красивых, достойных женщин?