Даниил Галкин - В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора

Мой маршрут обычно завершался у Замковой горы. Если силы и время позволяли, любил по лесным тропинкам подниматься на ее вершину. Оттуда открывалась потрясающая по красоте панорама!

Затем шел быстрым шагом в общежитие. Мое внимание переключалось с отдельных зданий на силуэтную перспективу каменных лабиринтов, заполненных толпами людей. Возникало ощущение, что прогуливаюсь по узким улочкам одного из средневековых городов сказочной Италии (не случайно Львов называли Северной Флоренцией!). Их образы, связанные с просмотрами популярных в те годы трофейных фильмов, сильно будоражили воображение.

В динамике учебы и рутины скудного студенческого быта стремительно проносились дни, недели и месяцы. Приближался Новый год. Мы задумали достойно встретить его с нашими дамами. Для этого нужны были деньги, которых хронически не хватало. На помощь пришел проверенный способ заработка, знакомый мне еще со времен короткой учебы в Свердловске. В течение предновогодней недели наша дружная четверка разгружала товарные вагоны. Василий укреплял свои могучие бицепсы за троих. Я добросовестно трудился в пределах неплохой физической формы. Юрий, при своем маленьком росте, старался, в поте лица, казаться сильным мужчиной. Высокий и сухопарый Рувим свои силы соизмерял с постоянным страхом не сорвать предстоящее бракосочетание. Несмотря на неравную расстановку сил, мы все заработали приличные деньги.

В студенческой столовой, превращенной в подобие новогоднего ресторана, нами был заказан стол на восемь персон. Перед банкетом мы вручили подарки – дефицитные духи и бусы из натуральных камней. Дамы тоже не остались в долгу: приготовили новые белоснежные рубашки в сочетании с яркими галстуками. На каждой рубашке они вышили золотистыми нитями кружочки, а в них – начальные буквы двух имен, связанных символическим изображением сердечка. Кружок – красноречивый намек и символ семейных уз – обрадовал только Рувима. В планы остальных подобная перспектива не входила. Зато на банкете в белых рубашках с галстуками мы выглядели настоящими джентльменами, а не зачуханными студентами. Первый в моей жизни бал с танцами, самодеятельным капустником, фейерверком длился всю ночь.

На следующий день, отоспавшись, я отправился на вокзал. Местные жители, в первую очередь поляки, называли его «дворцом», а обширную площадь перед ним – дворцовой. Помпезный вокзал действительно выглядел необычно. Огромный купол с круглым витражом главного входа, изящные башенки, герб города и статуи создавали впечатление здания общественного, а не транспортного назначения. После ночного проезда на подножке вагона, который мог стать роковым, я предусмотрительно взял с собой в дорогу бутерброд и бутылку воды. В Черновцах меня ждал сюрприз. Родители решили совершить обмен особняка на большую пятикомнатную квартиру в самом центре рядом с площадью Ратуши. Меня почему-то кольнуло недоброе предчувствие… Но причина была простой и понятной.

Маме стало трудно поддерживать чистоту и порядок на трех уровнях цокольного и жилых этажей. Непомерно подскочила плата за проживание в особняке и пользование прилегающим земельным участком. Мама, как истинная горожанка, была убеждена, что жить ближе к центру всегда комфортнее и престижнее. Ее мнение в этом вопросе было решающим. Через неделю мы справили новоселье.

Новая квартира располагалась в старинном доме и имела анфиладную планировку. С первого балкона открывался внушительный вид на здание Ратуши, Художественный музей, филармонию, костел и другие достопримечательности центра. Другой балкон был обращен во внутренний тенистый двор.

Перед отъездом во Львов я поделился с родителями своими мыслями о дальнейших жизненных планах. У меня сложилось впечатление, что полноценное профессиональное образование здесь получить нереально. Преподаватели жили прошлым, а великое российское наследие откровенно игнорировалось. Я стал мечтать о продолжении учебы в Московском архитектурном институте. Шансы перехода с зачетом пройденного курса были почти нулевые. Но это не останавливало меня. Напротив, укрепляло уверенность, что и этот трудный барьер я обязательно преодолею.

Отец одобрил мой замысел. Мама испытывала смешанные чувства. Ее больше всего беспокоило мое удаление от отчего дома.

Уже во Львове я решил узнать мнение декана. Его реакция была для меня неожиданной: