Даниил Галкин - В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора

– Здравствуйте, Алла Михайловна на проводе. Григорий Петрович завтра к десяти часам приглашает вас на очередную встречу. Не опаздывайте.

У меня екнуло сердце. Привычный ритм работы был нарушен. Главного инженера института Синдаровского я уведомил, не называя истинной причины, о невыходе завтра на работу в течение всего дня. Он был настолько тактичным руководителем, что не стал задавать лишних вопросов.

Утром при полном параде, в выходном темно-синем костюме и бордовом в горошек галстуке на фоне белой рубашки, я предстал перед ясными очами директора. Обменявшись рукопожатием, он объявил своим ровным, тихим голосом:

– Окончательный выбор пал на вашу кандидатуру. Не обошлось, конечно, без разногласий. Не затягивайте, если можно, оформление документов. Очень много неотложных дел!

Затем директор представил меня руководству, главным архитекторам отделов и другим специалистам различных смежных направлений. Мне задали много вопросов. Общая тональность была дружелюбная, хотя чувствовалась и настороженность главных архитекторов отделов. Но я к этому уже привык. По опыту был уверен, что время расставит все по своим местам.

После отработки в Гипроцветмете положенного срока (обрушился целый каскад уговоров остаться) меня с первых же дней на новом месте поглотил круговорот творческой деятельности. Исполнение обязанностей главного архитектора объединения пришлось совмещать с непосредственным участием в проектировании многочисленных объектов по тематике головного института. Мне также было поручено полное курирование технического отдела по архитектурно-строительным вопросам.

Врастание в сложившуюся структуру объединения шло медленно, но верно. Наиболее сложно протекал процесс «укрощения строптивых». Самым крепким «орешком» был главный архитектор АСО-1 (архитектурно-строительный отдел № 1) Алексей Хомяков. Обычно слово «хомяк» вызывает образ забавного зверька. Здесь было другое: не зверек, а страшный зверь. Желчные реплики, нередко переходящие в прямое оскорбление, были нормой его поведения. В результате ранения в годы войны он сильно хромал. Это заставляло сослуживцев относиться к нему снисходительно-сочувственно. В качестве опытнейшего специалиста он пользовался большим авторитетом и уважением. Хомяков обладал великолепным, «народным» чувством юмора. Когда он выступал на совещаниях, все замирали, так как никогда не было известно, что именно он «отмочит» на этот раз.

Вторым, менее крепким «орешком» был главный архитектор АСО-2 Бабкен Кананян. Нрав он имел покладистее и мягче, чем у Хомякова, хотя отличался южной вспыльчивостью. Яркого таланта и большой эрудиции у него не было, но за многие годы поднаторел в проектном деле. Его ахиллесовой пятой являлся русский язык, который он коверкал до неузнаваемости. Кто-то, всерьез или в шутку, внушил ему, что он – первый претендент на место архитектурного лидера в масштабе объединения. Немалую роль в этом сыграл умный и лукавый Хомяков, подогревавший его тщеславную мечту. Естественно, что мое неожиданное появление вызвало у Кананяна всплеск оппозиционного настроя.

Главный архитектор АСО-3 Виталий Никулин был, пожалуй, самым талантливым, совершенно неконфликтным, интеллигентного склада человеком. Его идеи и проекты отличались многообразием композиционных замыслов и приемов. Остальные главные архитекторы отделов и проектов уступали этой триаде по различным показателям творческого мастерства. Наиболее лояльно и доброжелательно встретили мое появление архитекторы молодого поколения. С первых дней они стали активно со мной общаться и советоваться по волнующим вопросам вхождения в творческую стезю. Помог мне освоиться и сам директор. Почти ежедневно приглашал в свой кабинет. Мягко, без нажима давал ценные указания. Интересовался моим мнением по ряду проектов, с которыми я успел познакомиться. А мое присутствие на совещаниях и оперативках стало постоянным и обязательным.

Во время одной из встреч он поинтересовался моим мнением о трех архитектурных «китах». Я постарался объективно, без предвзятости, в наиболее смягченной форме высказать свою позицию. Подчеркнул их высокий профессионализм и опыт. Личные качества предпочел обойти, хотя вскользь отметил интеллигентную манеру общения Никулина. Директор с неизменно доброй улыбкой выслушал меня. Подтверждением, что он не просто так коснулся этой темы, было его дальнейшее высказывание: