Лев Любимов - Живопись и архитектура. Искусство Западной Европы

Великая венецианская живопись озарилась первыми лучами славы во вторую половину Кватроченто. Возрождение началось в Венеции позже, чем в Средней Италии и в Тоскане, однако, как увидим, оно и продлилось дольше.

Красочная декоративность и праздничность – вот едва ли не главное содержание живописи ранних венецианских мастеров. Их картины были призваны украшать наподобие драгоценнейших инкрустаций храмы, дворцы, пышные залы, где заседали правители республики, и более скромные – многочисленных «обществ взаимной помощи», веселить душу своим великолепием, затейливостью и цветовыми эффектами, славя при этом республику и доставляя зрительное наслаждение ее гражданам.

Живопись Витторе Карпаччо – тому наилучшая иллюстрация. Что видим мы в его «Приеме послов» (Венеция, Галерея Академии) и других его столь же живописных, несколько наивно повествовательных композициях, в которых поэзия осенних красок изливается перед нами во все новых причудливых сочетаниях? Венецию с ее торжественными церемониями и повседневным бытом, равно как и в картинах Джентиле Беллини, например в «Процессии тела Христова» (Венеция, Галерея Академии). Перед нами венецианские патриции и нищие, иностранные послы в богатых нарядах, златокудрые венецианки, живописные гондольеры, мавры в чалмах, с трубами и барабанами, негры на фоне белых колоннад, пышно разукрашенные галеры, мосты над каналами, кишащие праздничной толпой, уютные покои с веселыми солнечными бликами, балюстрады с голубями, дворцы и над ними синее небо – все сказочное разнообразие чудесного мира, которым венецианец той поры наслаждался в своем любимом городе, и тех чужеземных миров, соки которых впитывал в себя этот город. Культовый сюжет – лишь предлог для создания нарядной, золотисто-радужной светской картины, позволяющей венецианцу, даже в перерывах между празднествами, любоваться их великолепием, запечатленным живописью… Мы понимаем его, радуясь, как и он, прихоти красок, той яркой жизни, тому теплу, которые исходят от всей этой живописи.

Но еще слишком раздроблены цветовые эффекты, слишком пестры краски, слишком много мы находим в картине чисто декоративного, случайного, и не наделена еще фантазия художника той благородной сдержанностью, которой будет отмечено искусство золотого века.

Южанин Антонелло да Мессина, научившийся, по-видимому, у нидерландских мастеров секретам масляной живописи, содействовал ее широкому распространению в Венеции, где он обосновался. Радужная игра света, пурпурные закаты, бархатистость кожи, блеск мрамора или парчи, полнозвучные красочные аккорды и тончайшие цветовые нюансы – все те живописные радости, которыми нас одарили великие венецианские мастера следующего века, были отныне на грани осуществления.

В Венеции Антонелло да Мессина стал подлинно венецианским художником. Вот, например, его шедевр «Св. Себастьян» (Дрезден, Картинная галерея). Картина изображает мученическую гибель стройного юноши, пронзенного стрелами. Но не это волнует нас в ней. Подобно венецианцам той поры, мы любуемся прекрасным изгибом тела мученика, так чудесно освещенного лучами южного солнца, на фоне пронизанной светом венецианской улицы с архитектурой столь же стройной, как и этот юноша; арками, коврами, изящными женскими фигурами и нарядными воинами, которым нет дела до происходящего; любуемся синевой неба, реющими облаками и лучистыми далями.

Путь, приведший венецианскую живопись к высшему своему расцвету, был окончательно проложен Джованни Беллини (братом Джентиле). Это был очень крупный мастер. В зрелых его работах сглаживается постепенно линеарность Кватроченто (характерная, например, для «готизирующего» венецианца Карло Кривелли), чувствуется влияние соседней Падуи. Его «Преображение» (Неаполь, Национальные музей и галерея Каподимонте) – это уже подлинный гимн красоте земли. Какая любовь к природе, впервые так ярко проявившаяся в итальянской живописи, где пейзаж имел лишь значение фона! Здесь же пейзаж буквально царит, как бы обволакивая фигуры, так что идея, заложенная в бракосочетании дожа с морской стихией, уже расширяется перед нами, предвещая в живописи грядущее бракосочетание человека с природой. Написанные кистью, проникновенной и полнозвучной, облака, деревья, холмы дышат, живут полной жизнью, как бы в унисон с фигурами Христа и пророков. «Священная аллегория», или «Озерная мадонна», Джованни Беллини (Флоренция, Галерея Уффици) – это поэзия, воплотившаяся в живописи. Все в этой замечательной картине пронизано сказочным настроением, так что даже не думаешь о том, что точно изображает каждая фигура: все они пребывают в блаженной безмятежности, окутанные влажным озерным воздухом под ласковыми лучами солнца и медленно плывущими вдали облаками.