Лев Любимов - Живопись и архитектура. Искусство Западной Европы

А вот и красота мира, как понимало ее это поколение.

Сюжет картины заимствован из «Метаморфоз» Овидия: Юпитер и его возлюбленная Ио встревожены появлением в облаках ревнивой Юноны, супруги повелителя Олимпа. Но дело не в их фигурах, как бы изящно они ни были написаны.

Царственно-роскошный пейзаж, насыщенный утренней свежестью. И кажется нам, что мы слышим плеск серебристых струй в водопаде, радуемся сиянию зари, юному трепету, которым охвачена здесь вся природа. Подлинно прекрасное видение мира… Бодрящее, наполняющее душу восторгом. Сколько света и сколько блеска в воздухе и в листве!

Вторая половина XVI в.

Республиканская форма правления сохранилась в Италии только в Венеции. Но Венеция уже не мощная держава: образование больших, уже не феодальных, монархий положило конец Венеции. Однако, даже утратив свое былое значение, Венеция остается в Италии последним очагом гуманизма, и искусство ее в эти десятилетия – это все еще великое искусство золотого века.

Мы находим у Бернсона блестящие по точности и образности объяснения этого процесса: «…Венецию, хотя и униженную… и пострадавшую от открытия морского пути в Индию, не раздавила пята испанской пехоты, как остальную Италию, и она не настолько лишилась доходов, чтобы не скопить в своих сундуках некоторый запас золота. Жизнь стала более трезвой и суровой, но все же она была достаточно хороша… И если дух Возрождения медленно проникал в Венецию, то еще медленнее он покидал ее. И блестящая венецианская живопись… продолжала хранить ему верность; хранить даже тогда, когда в остальной Италии искусство встало на службу лицемерной церкви, вступившей в мощный союз с испанской монархией; даже тогда, когда прекрасные итальянские юноши, запечатленные на портретах в начале столетия, преобразились, следуя духу времени, в льстивых и элегантных придворных… Победа Испании повлекла за собой еще одно последствие. Она заставила итальянцев, и даже венецианцев, испытать чувство беспомощности перед организованной силой – чувство, которое раньше было незнакомо эпохе Возрождения с его верой во всемогущество личности. Это оказало определенное влияние и на искусство. В картинах Тициана, написанных в последние тридцать лет его жизни, мы не встречаемся больше со свободным и беззаботным человеком, подобным жаворонку в апрельское утро».

Однако один из самых замечательных художников второй половины века был все же именно таким жаворонком. Этот художник – Паоло Веронезе.

…Паоло Веронезе пришлось предстать перед судом инквизиции. В картине на евангельский сюжет «Пир в доме Левия» (Венеция, Галерея Академии) он изобразил апостолов в окружении воинов, куртизанок, шутов, гончих… Не впервые он грешил против канонов, но на этот раз инквизиторам показалось, что он нарушил все установленные обычаем границы.

– Кто, по-вашему, был у Левия? – спросили они его.

– Я полагаю, – ответил Веронезе, – что только Христос и апостолы. Но когда на полотне свободное место, я заполняю его фигурами по своему усмотрению.

Этому принципу Веронезе остался верен. И примечательно, что церкви и монастыри буквально заваливали его заказами: венецианская инквизиция – та самая, которая впоследствии передала в руки Ватикана Джордано Бруно, – тут оказалась бессильной. Пышность и жизнерадостность искусства Веронезе, воскресившего в живых образах былую славу «жемчужины Адриатики», приводила в восторг даже венецианских монахов.

Уроженец Вероны (откуда и его прозвище, под которым он вошел в историю искусства), Веронезе переселился в Венецию, где и стал последним певцом патрицианского великолепия. Нет, пожалуй, в мировой живописи более величественно-роскошной, сказочно-декоративной композиции, чем его «Триумф Венеции» во Дворце Дожей. В обличии пышной златокудрой красавицы Венеция царственно восседает на облаках, между тем как восхищенная толпа, в которой и женщины в великолепных нарядах, и всадники в латах, восторженно любуется ею.

Значение Веронезе огромно. Он великий колорист и несравненный мастер изображения человеческого тела в самых смелых и эффектных ракурсах и первый по размеру подлинный декоратор даже в сопоставлении с Корреджо. Росписи дворцов французских королей, германских владетельных князей и российских императриц, вся декоративная живопись барокко и рококо так или иначе ведут свое начало от плафонов и панно Веронезе, от его живописи, но никогда не превосходят ее.