Дмитрий Шерих - Улица Марата и окрестности

Затем новые разговоры, новые кружки, дебаты, остроумие...

Около трех часов всех стянули в зал и, при вспышке магния, сфотографировали. В центре, в мягком кресле, – больная супруга хозяина.

Уже и три, а гости все не расходятся, и хозяин, все с тем же отечески строгим видом, начинает тушить электричество».

Федор Федорович Фидлер съехал с Николаевской года за три до революции. А весной 1917-го, как раз в дни Февральской революции, он умер. Его собрание было продано дочерью коллекционеру Александру Бурцеву, а в советские годы претерпело немало ударов судьбы. И только часть уникального домашнего музея дожила до наших дней – в составе Литературного музея Пушкинского Дома.

Среди табачных фабрик старого Петербурга предприятие Александра Николаевича Богданова было одним из самых крупных. В конце XIX века здесь работали 2, 5 тысячи человек: уже эта цифра позволяет оценить масштаб!

Богданову и его преемникам принадлежал большой участок земли между Николаевской и Кабинетской улицами (ныне Марата и Правды). Главная контора производства находилась на Кабинетской, а по Николаевской богдановские владения имели № 69-71. Под № 69 были построены въездные ворота с одноэтажными павильонами, а на Николаевской, 71, вырос пятиэтажный доходный дом, в котором жили и члены семьи Богдановых.

Нелегка была работа на табачной фабрике! Трудились здесь в основном женщины, и распорядок дня у них был примерно такой: начало работы в 6 – 7 часов утра, часовой перерыв в полдень или в час дня, снова работа до 19 и 20 часов. Общая продолжительность трудового дня составляла 10 – 12 часов.

Но только бы продолжительность дня! Трудиться ведь рабочим приходилось в очень тяжелых условиях. «Всюду тучи табачной пыли... Воздух до такой степени душен и сперт, что с непривычки свежий человек мог почувствовать дурноту...». Немудрено, что «на первых порах у нового рабочего развивается кровотечение из носу, головная боль, тошнота, рвота, понос, при этом иногда бессонница, отсутствие аппетита, а также головокружение. Но затем, спустя несколько дней, а для некоторых субъектов спустя даже несколько недель, эти тягостные симптомы исчезают и рабочий, по-видимому, привыкает к табачной атмосфере».

Дом № 69

«Вообще работающие на табачных фабриках женщины имели характерный вид, все они за немногими исключениями апатичны, малокровны и дурно упитаны».

Были, впрочем, на табачных фабриках и свои преимущества. Скажем, они не работали ночью – оттого, что требовался отдых акцизному чиновнику, наблюдавшему за производством. А у Богданова по мере сил старались следить и за соблюдением санитарных норм. На фабрике были свои больница и аптека, в доме на Николаевской, 71, действовали круглосуточные богдановские ясли, в которые принимали детей работниц (эти ясли, кстати, продолжили свою работу и после революции)...

Реклама товарищества табачной фабрики А.Н. Богданова. 1910-е

Когда началась революция, администрация фабрики Богданова пришла на помощь бастующим сотрудникам банков – передала им средства на продолжение забастовки. Работницы же переменам были рады. И остались твердыми сторонницами новой власти, даже несмотря на материальные тяготы.

Вот из донесения секретаря фабричной парторганизации Дубинина, составленного в марте 1921 года; текст косноязычный, но очень красочный: «Я, лично проходя по отделам фабрики, слышал много крупных разговоров о том, что как было постановлено делегатским собранием, разыгрывать обувь в каждом отделе отдельно и можно открыто сказать – получилось маленькое недоразумение, кто имеет хотя плохие сапоги, выиграл, а кто абсолютно не имеет – не выиграл обуви, ввиду этого среди рабочих и работниц было много споров и неудовольствий и даже у некоторых работниц дело доходило до слез. А потому неудовлетворенные рабочие и работницы просят о выдаче дополнительной обуви тем, кому не досталось».

Дом № 71

И несмотря на все это, в те же самые дни: «Мною было сообщено, что красный Кронштадт в наших руках... Рабочие после моих слов были очень рады... шумели: "Да здравствует красный Кронштадт"».