Сергей Глезеров - Удельная. Очерки истории

Источник с мемориальной доской, посвященной Николаю II. Фото автора, сентябрь 2008 г.

По соседству с «озером Линден» находится пруд, с одного из краев которого бьет источник, сохранившийся до сих пор. По воспоминаниям старожилов, когда-то давно около источника возвышался шатер, стояла мраморная скамейка, а около нее – скульптура собаки. По некоторым сведениям, источник освящали в присутствии Николая II и всей его семьи. В память об том событии в 2000-х годах здесь установили мемориальную доску. По сей день сюда приезжают верующие люди, чтобы набрать «святой воды» – считается, что она укрепляет семью и излечивает хронические болезни.

Недалеко от источника находилась двухэтажная деревянная дача генерала Сеньковского (ныне на этом месте – дом № 78 по проспекту Тореза). Ее сожгли во время революции, а затем вновь отстроили.

«При мне там жила (моя) младшая сестра с внуком, – вспоминала о временах начала 1930-х годов старожил Удельной Тамара Кавревская. – Возле генеральского особняка на участке находились два двухэтажных бревенчатых дома для прислуги, причем в одном из строений был хозяйственный блок, а в другом – жилые помещения. В 30-е годы XX века оба корпуса соединили кирпичной вставкой и устроили на втором этаже концертно-танцевальный зал, а на первом этаже – кухню и столовую. В подвале был котел для кипячения белья и кочегарка. Некоторое время здесь находилась однодневная база отдыха Областного управления местной промышленности, а в конце 40-х годов дом был перепланирован под жилые комнаты для сотрудников управления...» Дом разобрали при реконструкции района в 1960-х годах.

Владельцем дачи в конце Старо-Парголовского проспекта (тогда она числилась под № 67, теперь это дом № 89 по проспекту Тореза), недалеко от Поклонной горы, являлся гофмейстер и член Совета Министерства внутренних дел Александр Феофилович Толстой – правнук героя Отечественной войны 1812 года фельдмаршала князя М.И. Кутузова и сын известного музыканта и музыкального критика гофмейстера Ф.М. Толстого. В нижнем этаже дома жила прислуга Толстого: дворник, садовник, кухарка и горничная, а в верхних пяти комнатах жил сам хозяин.

Как и все представители его семьи, А.Ф. Толстой воспитывался в Пажеском корпусе, однако его военная карьера не удалась, и он вплоть до самой своей кончины служил по ведомству Министерства внутренних дел. Одним из увлечений А.Ф. Толстого являлась живопись: ценители искусства говорили, что произведения его кисти не лишены таланта. Загадочная история его самоубийства взволновала весь Петербург – он застрелился в этом доме 19 июля 1910 года.

Полагали, что причиной рокового решения покончить с жизнью стала его неизлечимая болезнь. Толстой страдал тяжелыми сердечными приступами, с каждым разом становившимися все мучительнее. Последние дни он не раз говорил: «Жить тяжело! Когда же кончатся мои мучения!» «Одолеваемый приступами старческого маразма, А.Ф. Толстой прибегал часто к морфию, – писала потом одна из газет. – За неделю до смерти, жалуясь окружавшей его прислуге на страшное недомогание, он говорил, что если не поправится, то застрелится». Так и произошло.

Дом графа А.Ф. Толстого (ныне – пр. Тореза, 89). Фото автора, сентябрь 2008 г.

«Сегодня в газетах сообщение о самоубийстве моего двоюродного брата Александра Феоф. Толстого, – отметил 20 июля 1910 года в своих дневниковых записях известный нумизмат и археолог, государственный и общественный деятель Иван Иванович Толстой. – Страдая сердечной болезнью, он решился, испытывая, очевидно, нестерпимые страдания, пустить себе пулю в голову, что и исполнил. Ему было 73 года, и жил он порядочным сибаритом на собственной даче близ Удельной. Человек он был неглупый по природе, но характерный „черносотенец“ по соображениям практической политики. Когда-то я с ним был в довольно хороших отношениях; это было лет 25 тому назад, но уже около четверти века мы, можно сказать, совсем раззнакомились и никогда не видались. Ни общественной, ни политической роли он не играл никакой, а был просто важным чиновником без всякого влияния. Решимость покончить с собою, когда он убедился, что остаток дней ему придется без толку невыносимо страдать, на мой взгляд, совершенно правильная, и внушает мне уважение к его характеру».