Сергей Романюк - Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов

Он был первым в длинном ряду фаворитов Екатерины II, и, как установлено в работе О. И. Иванова «Павел — Петров сын?», Салтыков, а не болезненный Петр Федорович и был отцом будущего императора Павла I. Правда, ходили разнообразные слухи: об одном таком сообщалось в статье «Исторического сборника вольной русской типографии». От Салтыкова Екатерина «родила мертвого ребенка, замененного в тот же день родившимся в деревне Котлах, недалеко от Ораниенбаума, чухонским ребенком, названным Павлом». Красавца Сергея Салтыкова тут же убрали из Петербурга, и послали за границу сообщить королю Швеции о рождении наследника престола, и потом определили по дипломатическому ведомству, посылая его то в одну европейскую столицу, то в другую, где он пользовался успехом, делая немалые долги. О нем мало что известно, и даже дата его кончины нигде не установлена.

Участок на углу Большой Дмитровки и Дмитровского переулка «Двора Его Императорского Высочества благоверного государя великого князя Петра Федоровича действительный камергер и нижнего саксонского округа чрезвычайный посланник» С. В. Салтыков купил за 300 рублей 7 мая 1756 г., а 24 мая его служитель подал челобитную о позволении постройки на порожнем участке «деревянного строения» — хором, трех изб с сенями, кухни, двух погребов, двух сараев, конюшни и амбара. Насколько известно, Салтыков не жил здесь, но известно, что его жена скончалась 24 апреля 1813 г. в Москве, в собственном доме, на углу Большой Дмитровки.

В 1858 г. Лев Николаевич Толстой приехал сюда зимой из Ясной Поляны вместе с сестрой и ее детьми. В тот же вечер (12 декабря) он посетил А. А. Фета и после посещения записал в дневнике: «Надо писать тихо, спокойно, без цели печатать». Тогда он увлекался педагогической деятельностью и пропагандировал новую систему обучения грамоте. Московский комитет грамотности пригласил его в Москву с тем, чтобы вынести свое суждение о его методе и сравнить его с другими. Через два дня после приезда Толстой давал пробный урок в школе при текстильной фабрике Ганешина на Девичьем поле.

Толстой жил в этом доме до весны следующего года, упорно — по 8 часов в день — работая над романом «Семейное счастье». Толстой уехал из Москвы 27 апреля 1859 г. и на протяжении следующих почти двух десятков лет приезжал в город лишь на короткие промежутки времени по неотложным делам.

В 1870-х гг. здесь располагалось Московское общество гимнастов, в 1890–1893 гг. редакция ежедневной «Московской иллюстрированной газеты» монархического направления, с литературными приложениями, где участвовали такие писатели, как Альбов, Буренин, Гнедич, Мамин-Сибиряк, Немирович-Данченко, Терпигорев, Ясинский; в 1920-х гг. располагалось издательство «Земля и фабрика»; в продолжение нескольких лет дом занимали гостиницы и меблированные комнаты, называвшиеся по-разно му: «Тулон», «Ноблесс» и последняя уже в советское время, в 1920–1930-х гг., — «Россия». В 1902 г. несколько месяцев в меблированных комнатах «Тулон» жил В. Я. Брюсов; тут останавливались также артисты Художественного театра Л. М. Леонидов и А. И. Адашев, руководитель известной в Москве театральной школы «Адашевка», где преподавали мхатовцы Л. А. Суллержицкий, Р. В. Болеславский, В. И. Качалов, В. В. Лужский и из которой вышли Е. Б. Вахтангов и С. Г. Бирман и другие известные артисты. Здесь жил певец, композитор и знаменитый вокальный педагог У. Мазетти, работавший в 1899–1919 гг. в Московской консерватории и обучавший таких певцов, как Барсова, Нежданова, Обухова, Политковский.

На другом углу Дмитровского переулка в доме № 1/12 были квартиры книгопродавца И. Д. Ступина и артиста Д. Т. Ленского, автора популярного водевиля «Лев Гурыч Синичкин». В этом памятном доме многие годы находилась великолепная коллекция египетского искусства и ценнейшая библиотека Александра Васильевича Живаго, врача, в течение 30 лет работавшего в Голицынской больнице и увлекавшегося египетской куль турой. Во время многочисленных поездок в Египет он сумел собрать значительную коллекцию, став ученым-египтологом. После Октябрьского переворота ему помогли устроиться работать в Музей изящных искусств, где он стал ученым секретарем и экскурсоводом, и спасти его коллекцию, которая в 1940 г. перешла по завещанию в музей вместе с библиотекой, диапозитивами и архивом.

Другой собиратель не менее известной коллекции, но не с такой благополучной судьбой жил рядом в доме № 3. Владельцем его был купец Е. Е. Егоров. Архитектор И. Е. Бондаренко, автор многих прекрасных зданий русского модерна, вспоминал, как на торжественном открытии нового читального зала в Историческом музее, который он проектировал, он «увидел какого-то неряшливо одетого человека лет 50, с нечесаной головой и свалявшейся бородой, одетого в порыжелый и потертый старомодный пиджак и в стоптанные сапоги, никогда, очевидно, не чистившиеся. Он представлял что-то крайне нелепое среди публики во фраках… Это был Егор Егорович Егоров, богатый купец, пожертвовавший свое замечательное собрание икон музею. Коллекция его была известна всей Москве; действительно, в этом собрании находились уникальные вещи, иконы новгородской и московской школ XV и XVI веков. Одинокий Егоров скучал в своем огромном доме. Когда скука его одолевала, он ехал в Рогожскую к иконописцам-приятелям, отыскивавшим для него редкие иконы… Печальная судьба Егорова облетела московские газеты. Одиноко живущий в большом доме в Салтыковском переулке (на Петровке), Егоров никого не пускал к себе, исключая знатоков иконописи. Молва о его богатствах побудила каких-то бандитов пробраться к нему и зарезать его. Поднявший тревогу мальчик помешал грабителям. Оказалось, молва была не без основания: все комнаты были заставлены не только иконами, но и ценными золотыми и серебряными старинными вещами; много было парчи и других тканей; в бочонках из-под селедки нашли золотые монеты, кучи жемчуга и драгоценных камней. Много нашли денег в кредитных билетах, в рентах и в выигрышных билетах». Произошло это в ноябре 1917 г.