Народные сказки: Сказки народов Сибири, Средней Азии и Казахстана

Выслушал старик слова Чубарой лошади, за голову схватился, стремглав в юрту вбежал.

Увидела его дочь абаасы. Должно быть, догадалась — почернела вся.

— Сын! — спросил старик Харжит-Бергена. — Откуда ты привез свою жену?

— Я привез дочь маленькой старушки Байбярикян с пятью коровами! — ответил Харжит-Берген.

— Какой масти была лошадь, на которой ты ее вез?

— Лошадь была Чубарая, понимающая человечью речь.

— Так вот, Чубарая лошадь сказала мне, что когда ты оставил невесту одну и она доехала до развилки, то свернула на ту дорогу, где висит медвежья шкура Приехала она к железной юрте. Из юрты выскочила дочь восьминогого абаасы, стащила с невесты весь праздничный наряд, сама в него нарядилась и ее обличье приняла. Так, обманом, к нам и приехала. Вот почему она лошадь не к разукрашенной коновязи, а к старой, корявой иве привязала… Ступай, сын, к старушке Байбярикян, упроси-умоли девушку вернуться к нам. Приведи ее во что бы то ни стало. А дочь восьминогого абаасы, как велит Чубарая лошадь, привяжи к хвосту дикого коня и выгони его в поле — пусть он размечет там ее кости. А не то погубит она всех нас — и людей, и скотину!

Услыхал это Харжит-Берген, устыдился и разгневался. Схватил коварную дочь абаасы, выволок из-за занавески, привязал к хвосту дикого коня. Умчал ее конь в широкое поле.

А потом Харжит-Берген поскакал к старушке Байбярикян с пятью коровами. Соскочил с коня, еще не доехав до коновязи, — так торопился. Увидела его старушка Байбярикян, выбежала навстречу, обрадовалась, как потерявшемуся, который нашелся, как умершему, который ожил. От коновязи до юрты постлала зеленой травы, на радостях лучшую свою корову заколола.

А девушка подошла к Харжит-Бергену, взглянула на него, заплакала:

— Зачем ты пришел ко мне? Ты дал дочери восьминогого абаасы пролить мою алую кровь, кинул меня на растерзание свирепым псам… После этого какую ты теперь жену ищешь здесь? Девушек больше, чем окуней. Ищи жену среди них. А как я могу пойти за тебя?

— Не отдавал я тебя дочери восьминогого абаасы, — сказал Харжит-Берген, — не отдавал на растерзание свирепым псам! Ты же знаешь, погнался я за лисицей, а тебе дорогу указал. Но ведь я тебе не говорил: «Ступай навстречу гибели!»

Старушка Байбярикян, глядя на молодых, прослезилась от счастья, потом смахнула слезы с обоих глаз на обе стороны, между девушкой и Харжит-Бергеном села:

— Что же это вы — отыскались, увиделись и не радуетесь? Скажу вам: опять любите друг друга, живите в дружбе. И пусть никто из вас моих слов не ослушается!

Девушка тихо сказала:

— Хорошо, не ослушаюсь тебя. Все старое забуду.

А Харжит-Берген вскочил, запрыгал от радости, заплясал, стал девушку обнимать-целовать. Начали они играть и никак не могли наиграться, стали разговаривать и никак не могли наговориться.

А потом Чубарую лошадь оседлали серебряным седлом, взнуздали серебряной уздой, покрыли серебряной попоной, навесили серебряные переметные сумы, пристегнули у седла серебряную плетку. Девушку одели-нарядили, в путь-дорогу снарядили.

Долго ли, коротко ли молодые ехали, к юрте отца Харжит-Бергена приехали.

Все родные, все девять братьев Харжит-Бергена вышли встречать невесту.

От коновязи до юрты устлали дорогу зеленой травой.

«Приедет невеста, — подумали молодцы, — ступит на землю, и по ее следам побегут соболи».

Готовили они стрелы для этого и так старательно работали, что с больших пальцев кожа сошла, а от долгого прицеливания глаза скосились на сторону.

Восемь девушек-сестер нитки сучили так, что с ладоней кожа сошла. Ждали невесту, думали: «Как явится на жениховом дворе да звонко заговорит — посыплются изо рта ее дорогие красные бусинки».

Приехал Харжит-Берген с невестой. Девушки приняли поводья их коней и привязали у коновязи. Приняли невесту на руки, спустили на землю.

Заговорила невеста — словно колокольчики-бубенчики зазвенели, посыпались красные бусинки.

Принялись девушки собирать их да на нитки нанизывать. Пошла невеста к юрте — соболи побежали по ее следам. Стали молодцы стрелять соболей.

Вошла невеста в дом, растопила очаг тремя верхушками молодых лиственниц — запылал ярко огонь и все в юрте, как солнцем, осветил.

Натянули вокруг дома ремень с девятью изгибами, привязали к нему девяносто чубарых жеребят. На правой стороне двора воткнули девять столбов и привязали к ним девять белых жеребцов. Девять белых шаманов пригласили. На левой стороне поставили восемь столбов и привязали к ним восемь быков из восьми стад.