Анна Ремез - На коньках по Неве, или Мышь в рукаве

Тимка с Тинкой слушали всё это, удивляясь не меньше, чем Фёдор. Какой же это царь? В своём родном Историческом музее они видели портрет русского царя в тяжёлой, расшитой золотом и драгоценными камнями одежде, в высокой шапке, отороченной мехом. Нельзя было и представить, чтобы изображённый на портрете человек держал в руках топор или чертил что-нибудь.

А ведь с самого утра они слышат об указах Петра: то про печи, то про башмаки. Значит, этот необычный царь не только город Санкт-Петербург основал, но и всю жизнь в этом городе организовывал и направлял. Будто отвечая на мышиные размышления, Иван продолжил рассказ:

— Государь замыслил Адмиралтейский дом. Потому как превыше всех занятий ставит мастерство строить корабли. В Петербурге он сам каждый день, хотя два часа, работать на верфи. Говорят, государь есть лучший корабельный мастер в России. Он уметь сам построить целый корабль.

— Посмотрите, мальчики, — Иван обратился и к Тимофею. — Видите, вот тут кузницы, мастерские: парусные, трубные, фитильные, склады хранить строительных припасов, вооружения для кораблей и всякого, потребного, а далее у реки — эллинги и стапели. Мы туда идти. Там государь.

— Спроси, что такое эллинги, — пропищал Тимка.

Иван оглянулся.

— Что ты, мальчик?

— Что такое эллинги? — почти прокричал Тимоха, плотнее запахивая зипун.

Иван принялся объяснять Тимофею с Фёдором и, соответственно, Тимке с Тинкой, что эллингами называются специальные строения, большие сараи, которые всегда ставят на берегу водоёмов. В этих строениях размещаются дорожки с наклоном к воде — стапели, на которых производится закладка и сборка корпусов, а также спуск судов на воду. В эллингах Адмиралтейства строят гребные и парусные деревянные корабли, большие и маленькие, торговые и военные.

— Батюшка, а зачем нам теперь-то военные корабли строить? — вдруг спросил Фёдор. — Ты же сам говорил, что война скоро кончится.

— Чтобы скорее конец, для того и надо. «Стапель» — голландское слово, — перевёл беседу на мирный лад Иван. — Государь Пётр Алексеевич знает мой язык, и теперь в русский язык много голландских слов.

— А слово «адмиралтейство» тоже иностранное? — решился спросить Тимофей.

— Да, «адмирал» означает «властелин морей». Видите шпиль и кораблик на нём? — Иван поднял голову, указывая рукой вверх. — Башню совсем недавно сделать каменной, до этого она была пониже, из дерева. А теперь в этой башне Адмиралтейств-коллегия, она будет управлять всеми делами русский флот. Указ государь две недели назад сделать. И там, в башне, трон государя стоит.

«В самом деле, властелин морей», — подумал Тимофей.

— А Голландию государь очень привечает. Отсюда недалеко есть большой склад — Новая Голландия называется. Там кирпичные пакгауз, как в Амстердам.

— И канал к этой Новой Голландии прорыли, чтобы всяким грузам туда удобнее было плыть. Адмиралтейский канал называется, — решил блеснуть перед Тимофеем Фёдор. Об этом он недавно узнал в школе.

— Эй, сударь Иван, Петров… ха-ха-ха… сын! Любезный, рад тебя видеть! — Навстречу честной компании спешил человек огромного роста.

— Хорошо, что пришёл. — Человек широко улыбнулся и потряс Ивана за плечо. — Я очень рад, государь Пётр Алексеевич, очень рад.

За царём, еле поспевая, семенил кто-то маленький, толстенький, румяный. Колобок, да и только.

— Знакомься, — царь показал на «колобка». — Аглицкий инженер господин Хоггет. — И засмеялся, показывая крупные зубы: — Что, Хоггет, летом-то веселее у нас было?

Короткая шея аглицкого инженера быстро-быстро повернулась:

— Ваша новая столица, государь, и моя старая столица климатом очень схожи. В Лондоне теперь так же холодно, но скучнее гораздо.

Петру явно понравился ответ Хоггета. И пока тот раскланивался с ван Блюменом, царь добавил:

— Хоггет славно потрудился. Летом командовал устройством фонтана в Летнем саду. Новейший насос, на пару работающий, воду из Фонтанки качал. Красота!

Федя с Тимохой оробели страшно: шутка ли — сам царь перед ними! Они сдёрнули шапки с голов и уставились в землю, боясь поднять на Петра глаза. А вот Тимка с Тинкой, напротив, рассматривали его пристально. Внешность Петра была такой, какой описал её Иван. Мышата увидели высокие чёрные сапоги-ботфорты с большими пряжками. На царе поверх полотняной белой рубахи был надет шерстяной красный камзол, а поверх камзола — распахнутый, отороченный мехом кафтан. Несмотря на мороз, Пётр был без шапки и, что бросилось мышатам в глаза, без парика.