Татьяна Мороз - Валина бусинка

– Нас, наверное, совсем потеряли, – грустно сказала Валя.

Анна промолчала, не знала, чем утешить Валю. Но зато придумала, как отвлечь:

– Я схожу за твоими братьями, хорошо? Как они выглядят?

– Как и я, только мальчики, – ответила Валя.

«Очередное солнечное утро», – с грустью думал Саша. Они сидели рядом – два брата, две странные фарфоровые куклы – и ничего не могли сделать, ничего изменить. Дверь в игровую распахнулась и тут же тихо закрылась за вошедшим. Это была девочка лет одиннадцати. Она подставила лесенку с деревянными ступеньками к шкафу и, забравшись, посмотрела прямо в глаза Саше.

– Здравствуйте, – поздоровалась она. – Меня зовут Анна. Это вы, мальчики, братья Вали?

Девочка была просто огромной, нависала над ними, хлопая глазами. А от голоса, похожего на крик, закладывало уши.

– Да, – ответил Саша. – Я и он, Серёжа.

Девочка взяла его аккуратно, сунула под мышку и спустилась. Потом забрала с полки Серёжу. Прижав две куклы к груди, тихонечко вышла, прикрыв в детскую дверь. Пока шла коридорами, столкнулась со швейкой, нянькой и двумя смеющимися кухарками. Поднялась по лестнице на второй этаж, зашла к себе, закрыла дверь на ключ. Обошлось без приключений.

– Вот они, – она посадила мальчиков в подушки рядом с Валей.

Дети так обрадовались друг другу, только обняться не смогли. Разве что стукнулись пару раз фарфоровыми ладонями. Анна сочувственно смотрела на них, но пока ничем помочь не могла.

– Вы так смешно одеты, голые ручки, голые ножки. Чудные куколки, а про вас мне всё Валя рассказала. Что будем делать?

– Для начала забрать жемчужину у Петра, – предложила Валя.

Анна улыбнулась:

– Это нетрудно. Вчера, когда ты рассказала мне, что она у Пети, я обрадовалась. Это хорошо, что она нашлась. Я заберу сегодня, прямо сейчас пойду и заберу.

– Возьми меня с собой, – попросилась Валя. Анна согласно кивнула.

Прижимая куклу к груди, Анна быстро зашагала в сторону комнаты Петра. Он просыпается обычно позже. Коридоры, коридоры, лестницы, переходы. Валя окончательно запуталась. «Ни за что назад сама дорогу бы не нашла!» – подумала Валя. В доме так интересно, она только и крутила бы головой, но, к сожалению, любое движение давалось с трудом. Из приоткрытой двери кухни заметила кастрюли и сковороды просто невероятных размеров, на которых все коптило и шипело. Между ними сновали люди в фартуках, что-то соля, перемешивая, встряхивая, пробуя. Из кухни вырывались клубы пара. Встреченные в коридорах люди кивали Анне головой или учтиво приседали и шли дальше.

Что они приближаются к комнате Петра, Валя догадалась по крикам и шуму. Прежде чем войти, Анна постучала. Дверь распахнулась, выбежала нянька, вся в слезах. Ничего не замечая, оттолкнув Анну, побежала по коридору. Девочка вошла в открытую дверь, прижимая к груди Валю. От количества нянек, заполнивших комнату, казалось, не было свободного пространства. Окно распахнуто. Комната была буквально залита солнечным светом. Отделанная красным деревом кровать с вырезанными причудливыми животными и птицами, стояла посреди комнаты. Она была такая же огромная, как у Анны, с прозрачнейшим кремовым балдахином. На ней, вопя и брыкаясь, лежал Пётр.

Пётр не замечал ничего вокруг. От крика его лицо стало пунцовым. Нянька пыталась, несмотря ни на что, крепко держать его ногу, чтобы надеть сапог, приговаривая:

– Барин велел вас к утреннему кофе привести, ну что же вы, Петенька? Папенька вас ждут! Соскучились, поди, за вами, подарочки какие подарят милому дитяти!

Нянька от прилагаемых усилий вспотела, чепец на голове съехал набок, руки дрожали. Две другие служанки, тоже не замечая ничего вокруг, собирали поднос после завтрака: разбитые чашки, размазанную кашу.

– Прикрой окно, Глашка, гостей не пугай, – перекрикивая всех, велела гувернантка Петра.

Девочка лет двенадцати, в помощницах, бросилась закрывать окна, да створка запуталась в тюле. От её неумелости или от излишней расторопности зацепилась шторина невесть за что, да и лопнула с треском. Няньки охнули, замерли, забыв про остальные свои дела. Даже та, что натягивала Петру сапожок. Наступила тишина, вернее, она бы обязательно наступила, если бы Пётр перестал истошно вопить. Одна из нянек, та, что посообразительней, пулей выскочила из детской экономку звать. Глашка в голос зарыдала, и тут все заметили Анну. Няньки опустили глаза, и каждый занялся своим делом. Ту, что натягивала Петру сапожок, звали Стешей. Она совершенно выбилась из сил, обреченно сев на край кровати с сапожком в руках.