Майкл Бонд - Медвежонок Паддингтон находит выход

Если верить книжке мистера Крубера, верховая езда прежде всего требовала полного взаимопонимания между лошадью и всадником. Паддингтон, к сожалению, очень быстро понял, что тут ему похвастаться нечем. Он закончил круг, беспомощно вцепившись в хвост Чёрной Красавицы и крепко зажмурив глаза, а за ним по всему стадиону школы Святого Христофора тянулся длинный след разрушений, как по полям Бельгии после битвы при Ватерлоо [5].

– Не огорчайся, Паддингтон, – сказала Джуди, подбирая поводья. – Мы считаем, что у тебя очень неплохо получилось. Особенно для первого раза, – прибавила она, и её хором поддержали все одноклассницы. – Не многие бы решились даже попробовать!

Зубы Паддингтона выстучали: «Сп‑пасиб-бо б‑б‑большое!» Ему всё ещё казалось, что он сидит верхом на пневматическом отбойном молотке, и, пока его снимали с лошади, он не спускал с мистера Чизмена очень сурового взгляда.

– Какая досада! – посетовала миссис Браун, когда он поплёлся обратно к конюшне. – День ведь мог бы так славно начаться!

– Может, ему больше повезёт в «догоняйке», – не терял надежды Джонатан. – Он на неё тоже записался.

– Четыреста пятьдесят два штрафных очка! Сам-то хорош гусь! – фыркнула миссис Бёрд, когда из громкоговорителя загремел голос комментатора. – Его счастье, что он не наступил на Паддингтонову шляпу! Он бы так дёшево не отделался!

Бросив ещё один хмурый взгляд в сторону судейской вышки, миссис Бёрд принялась распаковывать корзину со снедью, и все её движения говорили, что у мистера Чизмена очень мало надежд получить хотя бы кусочек, если он, чего доброго, позабыл дома свои бутерброды.

– Хорошая мысль! – причмокнул Джонатан. – Я ужасно хочу есть! Прямо целую лошадь съел бы!

– Съешь Паддингтонову, – хмуро посоветовал мистер Браун. – Она того заслуживает.

– Ш‑ш‑ш! – шикнула миссис Браун. – Вон он идёт! Не надо его ещё сильнее расстраивать!

Мистер Браун охотно предался другому занятию, куда более важному и интересному. Пока на стадионе поднимали опрокинутые барьеры и готовили следующий заезд, он расставлял в тени ближайшего дуба стол и стулья. Мистер Браун любил всё делать основательно, особенно когда речь шла об обеде на свежем воздухе, и на манер французов всегда превращал пикники в роскошные семейные пиршества.

Миссис Браун одну за другой извлекала из огромной корзины баночки и пластмассовые коробочки, набитые ломтиками помидоров, огурцов и свёклы, кружочками ливерной колбасы и самыми разными салатами. Вслед за ними появились клубника со сливками, мороженое двух сортов, чай, кофе, лимонад, печенье, пирожные, банка самого лучшего мармелада для Паддингтона – словом, стол ломился от яств.

Даже мистер Браун, который с полным равнодушием относился к верховой езде, вынужден был признать, что нет более приятного способа провести погожий летний денёк. Скачки продолжались, корзина всё пустела и пустела, и утренняя неудача скоро забылась.

Паддингтон тоже ел с аппетитом, но как бы между делом: всё его внимание было сосредоточено на книге про верховую езду, которую он взял у мистера Крубера и привёз с собой на всякий пожарный случай. Раза два он даже окунул лапу в банку с майонезом вместо мармелада, потому что слишком увлёкся описанием разных прыжков, которое не успел прочитать дома, и вообще вёл он себя на удивление тихо, только иногда ни с того ни с сего подпрыгивал на стуле, репетируя самые замысловатые движения.

Он вернулся к действительности только в самом конце обеда, когда протянул лапу к корзине и рассеянно сунул в рот одну из знаменитых меренг миссис Бёрд.

– Правда, восхитительные меренги? – обратилась к нему миссис Браун. – В жизни не пробовала вкуснее!

– Тебе понравилось, Паддингтон? – спросила миссис Бёрд, заметив, что он кривит рот.

– Э‑э… очень, миссис Бёрд, – из вежливости ответил Паддингтон. – Они очень… э‑э… очень необычные… Я, пожалуй, съем немножко мармелада, чтобы отбить… э‑э… чтобы…

Паддингтон замялся. Он не хотел обидеть миссис Бёрд, но меренга ему совершенно не понравилась. Ещё хорошо, что она оказалась совсем маленькой. Вообще-то, это было довольно странно, потому что миссис Бёрд прекрасно готовила, и обычно её пирожные так и таяли во рту. А эта меренга не только не таяла, но ещё и хрустела на зубах.

Но это было ещё полбеды. То ли потому, что Паддингтон закусил мороженое большой порцией винегрета, то ли потому, что мистер Браун случайно пролил на меренгу парафин из переносной печки, вкус у неё оказался на редкость противным, и, хотя Паддингтон усердно заедал её мармеладом, ничто не могло этот вкус отбить.