Народное творчество (Фольклор): Русские богатыри. Славные подвиги – юным читателям

Давным-давно это было, так давно, что старики не упомнят, а знают только понаслышке от своих дедов да прадедов.

Где теперь города стоят, где сёла да деревни пестреют, – там сплошь леса тянулись, густые да дремучие, и нельзя в них было ни пешком пройти, ни верхом проехать; глубокие, могучие реки растекались во все стороны, по берегам их раскинулись такие широкие поля, что и глазом не окинуть. Повсюду овраги да ямы, а в них змеи лютые кишмя кишат.

Дорог одна-две да и обчёлся, и дороги-то прокладывались не по-нынешнему: прорубят в лесу просеку, забросают хворостом овраги, где ручей случится – шаткий мост на столбиках перекинут, а через реку на скорую руку перевоз заведут – вот и путь готов.

А в лесах-то всякого зверья полным-полно: и медведи, и лисицы, и волки, и туры рогатые с косматой гривой, и вепри, – без рогатины да без лука нельзя было и в путь выехать. Но не одного зверья боялся проезжий: бродили по дорогам разбойники, нечисть всякая, и змеи-горынычи, и колдуны, и оборотни. Кто выезжал из дому, тому уж приходилось трусость за печью оставлять.

Тогда, впрочем, и люди-то были иные, не нынешним чета: жили на свете богатыри да витязи, славились они своей силою непомерной, удальством, молодечеством. Про них прошла молва по всей земле русской, долетела и до нас, даром что с тех пор столько веков утекло.

Стоит высоко на небе широкий двор, такой, что глазом не окинуть, вокруг него железный тын с золотыми маковками, на каждой маковке блестит по жемчужине. Посреди этого чудного двора три терема: один – из чистого золота, другой – из чистого серебра, а третий – хрустальный.

В золотом тереме живёт красное солнышко, в серебряном – светлый месяц, а в хрустальном – их детки, частые звёздочки.

Солнышко всему жизнь даёт, всех греет, всем улыбается. Месяц светлый выглянет в тёмную ночь из своего серебряного терема и осветит мрачные дебри лесные, реки широкие, дороги проезжие; запоздалый путник спешит домой под его мягкими добрыми лучами и воздаёт славу государю-месяцу светлому. А детки их, звёздочки белые, приветливые, с ясными зорьками играют, студёной росою умываются.

Любило красное солнышко людей, заботилось о них, за то и от людей были ему и почёт, и слава: лишь только засветит оно по-весеннему, с полудня, люди в честь его костры зажигают, песни поют да пляшут. Молодёжь хороводы водит, солнышко в песнях просит, чтобы оно милостиво взглянуло на рожь с корнем глубоким, с хлебом обильным, чтобы принесло всем радость и веселье. Проглянет солнышко ярким лучом с неба – всем станет радостно, а скроется за тёмной тучей – нахмурится небо, подует холодом с севера, и люди затоскуют, слезами обольются да запоют горестно:

Ушло красное солнышко в свой златоглавый терем, вышел на небо светлый месяц, рассыпались по небу их детки – частые звёздочки, о ту пору народился могучий богатырь, Вольга Святославич. Вся земля содрогнулась, всколебалась; всколыхалось синее море; звери разбежались кто куда мог: рогатые туры и быстроногие олени попрятались в горы, волки и медведи разбрелись по ельнику, куницы и соболя на острова уплыли; зайцы и лисицы в чащу забились; птицы полетели высоко в поднебесье, рыба на глубину ушла, все почуяли, что родилось не простое дитя, а лежит в колыбельке из дорогого рыбьего зуба, под шелко́вым пологом, могучий богатырь.

Мать его, молодая княгиня Марфа Всеславьевна, на него не налюбуется, пеленает его в дорогие пелены, свивает шелко́вым поясом, баюкает на груди своей, поёт ему колыбельные песни тихие.

Вольга растёт не по дням, а по часам. Только полтора часа и полежал он в колыбели, а уж вырос на полтора года; никто его ещё и лепетать не учил, а он сам собой говорить научился и молвит княгине:

– Родимая матушка, не пеленай ты меня в пелены, не вяжи поясами шелко́выми, пеленай ты меня в латы железные, на голову надевай мне шлем из чистого золота, а в руки дай мне тяжёлую палицу.