Народное творчество (Фольклор) - Сказки Лисы Патрикеевны

Вертится Лиса вокруг своего кувшина, и так зайдёт, и этак, и полижет-то его, и понюхает – всё ничего не достанет; не лезет голова в кувшин, да и только. А Журавль между тем клюёт себе из своего да клюёт, пока всю окрошку не съел. Поел и говорит:

– Не обессудь, кума, больше потчевать нечем.

Взяла Лису досада: думала, что наестся на целую неделю, а домой пошла несолоно хлебавши. Как аукнулось, так и откликнулось.

С тех пор и дружба у Лисы с Журавлём врозь.

– А не поехать ли мне, жена, на озеро рыбки половить? – говорит раз старик старухе. Наловил рыбки довольно и едет назад. Лиса всё это пронюхала, забежала вперёд его и развалилась на дороге, лапы вытянула, хвост откинула, зубы оскалила, глаза зажмурила – мёртвая, да и только. Подъехал старик, слез с саней и подошёл к Лисичке: та не ворохнётся.

– Вот так находка! – говорит старик. – Жене на воротник и себе на шапку.

Взял он Лису, положил в сани, сверху рогожей прикрыл и пошёл впереди лошади. А Лисичка улучила время и давай выбрасывать полегоньку из саней: всё по рыбке да по рыбке, всё по рыбке да по рыбке. Повыбросила всю рыбу, прыг с саней – и была такова.

Приехал мужик домой.

– Ну, жена, какой я воротник привёз тебе на шубу!

– Где?

– Там, в санях с рыбой лежит.

Побежала баба к саням – а там ни рыбы, ни воротника. Принялась она мужа бранить:

– Ах ты такой-сякой! Ещё вздумал шутки надо мной шутить!

Подошёл и мужик, обшарил сани – тоже ничего не нашёл. Тут и смекнул он, что Лисичка-то не мёртвая была.

Бежит раз Лиса около речки, весёлая, песенку напевает, глядь – на бережку Рак сидит: глазищи вытаращил, усищи распустил, и говорит Лисе:

– Куда, кума, торопишься?

– Так, без дела лытáю.

– Шибко ты, кума, бегаешь, только за мною тебе не угнаться.

Раку-то надо бы в гости к свояку в соседний пруд сходить, да идти лень, – вот он и пошёл на хитрости.

– Ну, куда тебе, усатому, пучеглазому!

– А давай перегоняться: кто первый вон до того пруда добежит – того и верх.

– Давай.

Выбрали место поровнее, встали. Лиса побежала, а Рак уцепился клешнёй ей за хвост. Бежит Лисица, торопится, а Рак – ни гугу: висит себе на хвосте, покачивается. Добежала Лиса до пруда, обернулась посмотреть, где-то ещё Рак, а он уж сзади отзывается:

– Долго же ты бежала, кумушка; я уж давно тебя здесь жду.

Тёмной ночью забралась Лиса к мужику во двор и только было просунула нос в курятник – а Петух проснулся да как закричит во всю глотку, ногами затопал, крыльями захлопал. С того крика петушиного куры закудахтали, утки закрякали, гуси загоготали, собаки залаяли, лошади заржали, коровы замычали. Выбежал мужик из избы с палкой, только Лисы уж и след простыл.

– Ладно, – говорит себе Лиса, – и это я тебе, Петя, припомню; за всё разом отплачу.

Прошло довольно времени. Вышел раз Петух в лес погулять, взлетел на дерево, сидит да по сторонам посматривает. Вдруг – шасть Лиса из-за кустика, села под деревом и говорит:

– Спаси тебя Бог, Петя!

– Чего надо, куроцапка?

– Ох, родимый, уж не та я стала, что прежде. Старость пришла, Петя, грехи надо замаливать. Я теперь, Петя, по миру странствую, по святым местам. Что греха-то в мире! Вот, хоть про вас, петухов, как не сказать: грешники вы окаянные! По скольку жён держите: у кого десять, у кого двадцать, а третьему и того мало. И из-за жён, как сойдётесь, смертным боем между собою дерётесь. А ты, Петя, ещё и на высоту залез, гордостью своею возвышаешься. Слезь, родимый, покайся во грехах: я с тебя их все сниму и на смех тебя не подыму. Ведь я откуда шла, не пила, не ела, сколько нужды претерпела, всё тебя, чадо, исповедать хотела, душу твою соблюсти и от адского пламени тебя спасти! Сойди же, чадо милое, на землю пониже, – будешь к покаянию ближе, прощён, разрешён и до вечной радости допущен!