Евгений Пермяк - Бумажный змей. Рассказы и сказки

– Здравствуйте, – ответил тот.

Познакомились. Отрекомендовались друг другу. Он назвался временным помощником пастуха.

– В каникулы дяде помогаю скот пасти да вот рыбачу.

– И удачно? – спросил мой товарищ.

– Ещё бы! Тут рыбу не переловишь.

– А какая здесь рыба? – спросил я.

– Балкунчики, – ответил он.

– Балкунчики? – переспросил я.

– Да. Жирные-прежирные балкуны. Даже на чистой воде жарить можно.

Мы переглянулись. Ни один из нас не только не видел рыбы с таким названием, но и не слыхал о ней. А сознаваться не хотелось – рыбачья гордость не позволяла. Тогда мы пошли в обход.

Мой товарищ спросил:

– Крупные балкуны попадаются?

– Не очень. Зато помногу. Сейчас увидите. Я вершу вытаскивать буду.

Тут наш новый знакомый запустил руку по самую шею в воду и добыл конец бечевы, к которой, как оказалось, была привязана верша.

– Теперь смотрите! – крикнул он и рывком вытащил вершу, сооружённую из проволоки и мелкой металлической сетки.

В верше кишмя кишела рыба. Мы увидели самых обыкновенных карасей.

– Это и есть балкунчики? – спросил мой товарищ.

– Ну конечно! – с гордостью ответил удачливый рыбак, выбирая из верши рыбу.

Крупных карасей мальчик клал в холщовую торбочку, а мелочь – в ведро с водой.

– Это же караси! – сказали мы в один голос. – Это же самые обыкновенные караси.

– Не-ет… – возразил, улыбаясь, мальчик. – В других ставках караси – это караси. А это – балкунчики.

– Да почему же, – спросил мой товарищ, – они так называются?

И мальчик ответил:

– По дедушке Балкуну. Он умер тем летом. А в пятьдесят третьем году дедушка Балкун в ведре пятнадцать икряных карасей принёс. Золотых. И пустил сюда, в ставок. От тех карасей и стали нарождаться балкунчики. Тысячами пошли. Успевай только закидывать… На удочку с того берега балкуны хорошо клюют. Вечером. Без тридцати штук не уйдёте.

Разговаривая с нами, мальчик погрузил вершу, деловито спрятал конец бечевы на дно и стал объяснять свой уход.

– Как бы не заснули они, – указал он на ведро с мелочью. – Их мне через две горы нужно пронести… А красные черви у вас есть? – спросил он, уходя.

– Есть, – ответил я и спросил: – А зачем тебе нужно эту мелочь за две горы нести?

– Как зачем? Наше звено обязательство выдвинуло – пятьсот балкунов переселить в новый пруд. Триста с чем-то уже переселили, да здесь их штук сорок. Значит, только сто шестьдесят останется… Ну, я пошёл, а то уже один балкунчик перевернулся. Ничего, отойдёт. Они живучие…

Мальчик, махнув нам рукой, скрылся.

Вскоре я увидел его легко взбирающимся на горушку. Он нёс ведро поочередно то правой, то левой рукой.

Видимо, ведро, наполненное чуть не до краёв водой, было для него нелегким грузом.

Но он спешил. Ему хотелось как можно скорее поселить в новый пруд балкунью мелочь.

Поздно вечером мой товарищ возвращался с большим уловом балкунов.

И я, не прикоснувшись к удилищу, тоже уносил своего так счастливо пойманного балкунчика, ставшего теперь этим рассказом.

Рассказом о старике, прославившем свое имя пятнадцатью карасями, бескорыстно пущенными в безымянный прудок для внуков и раздумья. Рассказом о маленьком заботливом наследнике, каких уже много у нас, очень много, и не только в Крыму…

У агронома в колхозе «Ленинские искры» подрастал сын Славик. Когда мальчику исполнилось шесть лет, он заявил отцу:

– Папа, я тоже хочу быть агрономом. Я тоже, как ты, хочу выращивать хорошую пшеницу.

– Это очень приятно, – согласился отец. – Давай я отведу тебе поле.

И агроном отвёл своему сыну поле в палисаднике перед окнами дома, где они жили. Поле мальчику показалось очень небольшим. Оно было в один метр длиной и в один метр шириной – квадратный метр.

– Это не беда, – сказал отец. – И на этом поле можно вырастить знаменитую пшеницу.

Вскоре мальчику было показано, как нужно рыхлить землю, на какую глубину засевать маленькую пашню пшеничным зерном и как нужно за ней ухаживать.

Когда появились всходы, Славик очень обрадовался. Он тщательно пропалывал их, а когда земля подсыхала, поливал своё крошечное поле из маленькой лейки.

Пришло время убирать урожай. Славик вместе с отцом срезал колосья, а затем занялся молотьбой. Молотили дома, на столе. Молотили карандашом, выбивая из каждого колоска зёрна.

Зёрен оказалось много. Ими можно было засеять всю землю палисадника. Но отец сказал:

– Давай посеем только лучшие зёрна.