Олег Рой - Захваченный дом (с цветными иллюстрациями)

Панкрат действительно мог про неё рассказать, и его рассказ совсем не обрадовал Бедокура. По словам Панкрата выходило, что чёрная плесень заводится в домах, где очень долго не убирают, и избавиться от неё практически невозможно.

– Самое страшное то, что её с каждым днём становится всё больше, – назидательно подняв палец, объяснял джинглик. – Она постепенно захватывает весь дом. Переползает из комнаты в комнату, и скоро уже всё жилище находится в её власти. Так что лучше поскорее сделай у себя дома уборку, а то мало ли что. Заодно и книжку мою верни.

– По-любому! – обещал Бедокур.

Дома он первым делом обшарил все углы, убедился, что никакой чёрной плесени у него нет, успокоился и отправился в гости к своей подруге Мямличке. Играл с ней до вечера, вернулся поздно, усталый, сразу завалился спать и, конечно, даже и не думал об уборке.

А утром… Проснувшись, Бедокур обнаружил, что на двери в ванную висят жуткого вида чёрные клочья и угрожающе шевелятся от сквозняка.

– Ой, мамочки-и-и! Она! Плесень! Чёрная! – заверещал Бедокур, выбежал из домика и помчался, куда глаза глядят.

Как-то само собой вышло, что ноги вывели его к домику Манюни. Она в этот день как раз пробовала новый рецепт слоёного теста и проверяла, с какой начинкой из него вкуснее делать пирожки – со сладкой или солёной? Конечно, Бедокур тут же вызвался помогать, то есть пробовать всё, что она приготовила. И так увлёкся этим вкусным занятием, что напрочь забыл, что в его доме завелась чёрная плесень.

Вернувшись домой ещё позже вчерашнего, сытый и очень довольный, Бедокур обнаружил, что клочья плесени по-прежнему висят на двери в ванную, и, к тому же, их стало больше. Но сейчас, после такого количества Манюниных пирожков, ему было уже ничего не страшно.

– Подумаешь, какая-то плесень… – махнул он лапкой. – Разберусь с ней как-нибудь потом. А сегодня я очень устал!

И завтра, и послезавтра, и даже через три дня времени на уборку не нашлось. А между тем чёрные клочья, подозрительно шурша, расползались по всему дому. Они уже были и в кухне, и в коридоре, и в гостиной… И уже приближались к спальне.

Однажды ночью Бедокур проснулся от какого-то жуткого завывания. «Наверное, это просто ветер шумит на чердаке», – попытался успокоить себя Бедокур. И тут с ужасом увидел, как в полутьме к его кровати движется что-то мрачное, чёрное и зловещее.

– Ха-ха-ха! – послышался из мрака леденящий душу смех. – Теперь этот дом мой! И я буду здесь жить! У-у-у! – во тьме зашуршало, захлопало, и чёрные клочья потянулись к животинке.

Бедокур подскочил как ошпаренный, пулей вылетел из дома и прямо в пижаме помчался по улице, от испуга не разбирая дороги. Бежал, бежал… и вдруг со всего разгона влетел во что-то мягкое, оказавшееся при ближайшем рассмотрении Панкратом.

– Ой, Панкрат, это ты… Какое счастье! – облегчённо вздохнул Бедокур. – А я уж думал, что это…

– Я поднимался на холм, чтобы посмотреть на звёзды, – объяснил Панкрат. – Оттуда созвездие Водолея видно гораздо лучше, чем из моего окна. А ты почему гуляешь среди ночи? Не спится?

– Спалось мне. Ещё как спалось! – проворчал Бедокур. – Пока не пришла эта жуткая плесень и не заявила, что она будет жить в моём доме!

– Плесень? Чёрная? – уточнил Панкрат.

– Да. Она. По-любому!

– Плохи твои дела, Бедокур, – джинглик сочувственно похлопал животинку по плечу.

– Совсем плохи? – загрустил Бедокур. – Но что же мне теперь делать?

– Против чёрной плесени существует только одно-единственное средство, – авторитетно произнёс Панкрат. – Дождись утра, а затем бери ведро, тряпку, щётку и займись, наконец, уборкой в своём доме. Если ты как следует всё вымоешь и наведёшь порядок, то плесень сбежит. Ведь у тебя дома будет чисто, а она любит только грязные немытые углы, где разбросаны вещи.

Наутро Бедокур последовал совету Панкрата. Он позвал на помощь Мямличку, которая никогда не бросала друга в трудную минуту, и они в четыре руки взялись за работу. Начали со спальни, и через два часа комната сверкала чистотой, все вещи стояли на своих местах, и даже шкаф обзавёлся ножкой, которую раньше заменяла книга Панкрата.