Елена Чипакова: Приключения паучка Доросемея и его друзей

– Помоги, – прошептал Доросемей, внутренне сгорая от стыда.

Просить о помощи Зубочиста! Как судьба могла сыграть с ним столь злую шутку?! Но перспектива оказаться на дне канализации казалась ещё менее привлекательной.

– Подай что-нибудь.

Рядом с Зубочистом лежали чистые ложки, и крыс вполне мог подать Доросемею одну из них. Но он продолжал гадко ухмыляться.

– Я не пойду против воли хозяйки дома, – с фальшивым вздохом сказал крыс. – Это ведь она тебя туда бросила, интеллигент расфранчённый? Вот-вот…

Зубочист издевательски блеснул своей кинжалообразной улыбкой и скрылся.

Доросемею стало совсем страшно. Но подлость Зубочиста словно придала ему дополнительные силы. Доросемей подтянулся и всё-таки влез на кромку тарелки. Так, сантиметр за сантиметром, он перебрался на стол. Там было сухо. Паучок заполз в тень стоявших на столе банок и перевёл дух. Нарядный красный фрак был мокрым до нитки, лапки дрожали, но больше всего Доросемея терзала горькая обида: ладно, Зубочист никогда не был другом паучка, но вот так оставить погибать, да ещё и насмехаться…

Немного обсохнув, Доросемей осторожно поднялся под потолок. Пролезая в щёлку, он услышал ворчание Пантелеевны, которая сетовала на свою рассеянность, из-за которой столько много воды истратилось впустую.

…С утра Доросемей чувствовал себя совсем больным: ломило всё тело, и сильно болело горло. Купание в холодной воде явно не пошло ему на пользу. Встревоженный мышонок, долго прождавший друга на утреннюю прогулку, не выдержал и поднялся к нему. Увидев плачевное состояние паучка, Тонкохвост очень расстроился. Доросемей рассказал ему про вчерашнюю эпопею с веником, раковиной и коварством Зубочиста. Услышав рассказ, Тонкохвост страшно рассердился:

– Подлый, гадкий… Вот я его… – от избытка чувств мышонок некоторое время только бурно размахивал лапками и бегал по чердаку.

Потом внезапно остановился и расплылся довольной улыбкой:

– Придумал! Я накажу этого зубопомешанного негодяя.

– Не надо, – попытался урезонить друга паучок. – Не он же меня туда толкнул, да и толку от твоего наказания не будет…

– Ты что! – подскочил Тонкохвост. – А как же твой моральный ущерб?

– Какой-какой ущерб? – удивился паучок.

– Моральный! – гордо произнес мышонок. – У Пантелеевны позаимствовал выражение. Она позавчера полдня своей внучке по телефону на Ивана Сидоровича жаловалась, который ей огород не так вскопал. У неё давление поднялось, и она сказала, что это от «морального ущерба». Вот пусть и у Зубочиста будет этот самый ущерб!

– Ты поосторожнее, – предостерег Доросемей.

– У меня всё под контролем, – улыбнулся Тонкохвост.

…Отлежавшись пару дней в постели, Доросемей выздоровел. Тонкохвост и Муф навещали его каждый день. Доросемей всё пытался выспросить у мышонка, что тот затеял по поводу Зубочиста, но Тонкохвост лишь таинственно улыбался. Прошла ещё неделя. Всё было тихо, и Доросемей уже было подумал, что мышонок передумал что-то предпринимать, и тут…

…Как-то вечером друзья собрались в каморке тетушки Матильды на вечернее чаепитие, как вдруг из кладовки, куда выходили двери комнатки, послышался шум и громкая ругань. Доросемей, Муф и Тонкохвост выбежали наружу. В дверь норки мышонка с дикими криками ломился Зубочист.

– Ах, вот ты где! – увидав мышонка, взвыл крыс. – Твоих ведь лап дело! Да я тебя!..

Зубочист размахивал кулаками и ещё что-то кричал, но друзья лишь заворожённо смотрели на него. Выползшая вслед за ними гусеница тоже оторопела и некоторое время так же молча взирала на беснующегося Зубочиста сквозь пенсне. Дело в том, что зубы крыса радовали глаз очень ярким и красивым изумрудно-зелёным цветом.

– Что это? – удивлённо спросил Муф.

– Вы очень модный молодой человек, конечно, – проскрипела тетушка Матильда, – но это уж чересчур. Хотя, если выкрасите ещё и шерсть, но Новый год нарядим вас вместо ёлки.

Зубочиста затрясло, а Тонкохвост внезапно захихикал:

– Получилось даже лучше, чем я думал!

Потом он повернулся к друзьям и пояснил:

– Я ему в зубную пасту зелёнку подмешал!

Все дружно расхохотались.

– Я найду на вас управу, наглая мелюзга, – прошипел Зубочист и исчез так стремительно, словно испарился.

Доросемей встревоженно сказал:

– Он явно что-то задумал. Надо быть настороже.

– Не бойся, – покровительственно сказал Тонкохвост. – Теперь я на тропе войны и никуда с неё не сверну!