Юлия Нифонтова - Ермошка Добродей и заколдованная кукла

Три дня и три ночи назад состоялся у злых волшебников очень важный разговор. Ни Ермошка, ни кот Марсик, что мог свободно гулять, где ему вздумается, ни девочка Оля и тем более игрушки даже подозревать не могли, насколько коварные планы вынашивают озлобленные, лишённые сил и власти сараешники. Но, так или иначе, а Кочебора совершенно внезапно осенила чудовищная идея. Качаясь на паутине и с тоской глядя в тонкую щель в стене темницы, куда едва пробивался свет, он резко воскликнул:

– Слышь, Свирка, мухи донесли, что во дворе баню рубят, а как сладят, наш начальник-господарь туды нового банника назначит. Нам его надоть во что бы то ни стало опередить, пока тот в должность не заступил.

– Да как же опередишь-то? Мы ж тут, как сухие пауки, в тенёта впечатаны и не дёрнишьси! – заканючил Свирка.

– Замолчь, чего заблажил? Знамо дело – висим, и висеть нам тут с тобой по приговору ещё тридцать лет и три года. Личину надо менять! Вот в чём наше спасение.

– Как это? Личинку штоль достать?

– Да какую личинку, дундук ты бестолковый! Внешность надо поменять. Мне в мир соваться никак нельзя. За мной наш старейший господарь особо приглядывает, а за тобой, Свирка, он опасности не чует, – Кочебор насмешливо хмыкнул, – так что ты пойдёшь. У меня силёнки ещё осталось малёхо, если поднатужусь, то пересажу тебя внутрь бездушной куклы.

– И где ж нам достать такую, и почему она бездушная?

– А потому, что кукла, словно перчатка и оживает, токмо когда её на человеческую руку садять. Говорит голосом хозяина, двигается по чужой указке! Вот ты в неё, Свирка, и влезешь, а под этой личиной тебя никто не узнает. С помощью бездушной куклы мы не только от пут освободимся, а всю власть захватим и в доме, и во дворе. Превратим всё в один большой сарай!

– Ниччо не понимаю. Ну, влезу я в куклу, а дальше-то что? И при чём здесь вообще какая-то баня?

– Дубина ты стоеросовая! Кукла нужна, только чтоб тебе из паутины выбраться. Короля из тебя сделаем. Только вот в чём загвоздка – сараешников-то никто не коронует, судимых – тем паче, а вот любого другого – пожалста, хоть даже тупую тряпошну куклу! Короче, под видом игрушки идёшь в ту новую баню, и объявляешь себя новым банником – духом вредным и опасным.

– Что ж он этот банник опасней нас, што ли?

– Э-ээ, того не ведаешь, дурень пустоголовый, что за банником силы стоят великие, страшные. Банник – повелитель навьев – злых мёртвых духов, да орды банных анчуток – хлеще их вредителей не придумать.

– Что ещё за анчутки такие?

– Сами махоньки, с напёрсток росточком, мохнатенькие, ноги ежиные, а головёнки голые, что у татарчат, токмо с рожками. По одному не ходют всегда конпаниями. Могут рост менять. Дерутся, верешшат, кусаются, летают стаями, одёжу на людях рвут. В общем, на пакости шибко горазды, а главное – всегда и денно и нощно – вредить желают, ну, как медведь – бороться.

– Да ты, старш о й, очумел или чё?! Ну, допустим, я бездушный кукл, пришёл в баню, заявил, что, мол, новый банник. И чё? А там настояшший банник по распределению пришёл на должность заступать. Увидит меня, осерчает, да и как начнёт мертвяками да энтими анчутками травить. Тут мне и конец!

– Вот я тебе и говорю, дурню полоротому, что спешить надоть! Баня ещё недосторена. Дверь не навешана, окошко не застеклено. Да ведь энто тьфу, пустяки. Настояшший то он, поди, будя окончания строительства ждать, чтоб вольным гоголем погулять. А ты его долж о н опередить! Банником можно заделаться токма в первое полнолуние опосля постройки. Тогда в ночь на круглую луну тебе и навьи с анчутками поклонятся и коронуют как своего владыку. А когда уж тот разиня опосля тебя сунется, оне его не признают. Ежели первым успеешь – быть тебе настояшшим банником, на повышение пойдёшь, хватит тебе ужо в сараешниках-то прозябать.

Свирка зарделся от близкой перспективы стать повелителем целой армии свирепой нежити и орды мелких разбойников, от нетерпения он задёргался в паутине, заёрзал, засучил ножками. Белая паутинная сеть заходила ходуном, но так и не выпустила пленника. Кочебор присвистнул, и в темницу заглянул услужливый крысёнок Куц.

– Так, Куц, проберись на чердак. Увидишь там большой кованый сундук. Найди в нём бездушную куклу – Петруху. Ты его без труда узнаешь, он весь в красном, как палач, нос у него, что у бабы Яги, крючком загнут. Хватай и неси его сюда, да гляди, чтоб Ермоха не засёк!

Как ни старались Куц и его сородичи выгрызть сараешников из зачарованных пут, ничего не вышло, только зря обломали несколько острых крысиных зубов. И хоть были Кочебор и Свирка крепко впечатаны в неодолимую паутину, однако же крохотная лазейка, чтобы творить злое колдовство всё-таки нашлась – большой и указательный палец на руке Кочебора могли слегка пошевелиться. По прошествии некоторого времени, чёрные, похожие на когти хищной птицы, ногти колдуна отросли и могли теперь снова, стукнувшись друг о друга, высечь магическую искру. Осознав, что вновь способен творить чёрное колдовство, Кочебор проделал свой любимый и уже подзабытый трюк – он так яростно сверкнул из-под косматых насупленных бровей злобными глазёнками-точками, что прожёг в затхлом спёртом воздухе две красные светящиеся дорожки.