Диана Джонс - Год грифона

— Ах, так вы полагаете, будто уже способны совершать сложные магические действия? — осведомился Вермахт. — Ну что ж, давайте. Посмотрим, как это у вас получится. А ваши товарищи пусть подождут.

И он многозначительно взглянул на свои песочные часы.

Лукин, оскорбленный насмешкой, из багрового сделался белым. Прямо как мел, подумала Эльда, искоса глянув на него. Ее брат Блейд тоже так бледнел, когда злился. Она поспешно зашелестела тетрадкой, собираясь вырвать листок для Лукина. Но не успела она вонзить когти в бумагу, как Лукин встал и неуклюже взмахнул обеими руками.

Половина кафедры Вермахта исчезла в глубокой яме. Вермахт едва успел подхватить песочные часы и мрачно посмотрел вслед своим бумагам, которые посыпались в гулкую пустоту. Запахло сырой землей.

— Это и есть ваше представление о магии? — осведомился он.

— У меня просто не получилось, — ответил Лукин сквозь стиснутые зубы. — Я пытался добыть лист бумаги с вашего стола. Чтобы мне было на чем писать. Это было ближе.

— Тогда попробуйте еще раз! Потрудитесь их оттуда достать, немедленно! — потребовал Вермахт.

Лукин набрал в грудь воздуху и зажмурился. На висках у него выступил пот. Ольга, сидевшая рядом с ним, принялась рыться в карманах своего плаща, с тревогой поглядывая на Лукина. Ничего не произошло. Вермахт громко вздохнул, демонстрируя свое разочарование, и ястребиное лицо Ольги сделалось грозным и решительным. Она что-то прошептала.

Вдруг, откуда ни возьмись, над ямой возникла крылатая обезьянка. Она трепыхалась и попискивала над обломками кафедры, прямо перед носом Вермахта. Вермахт отпрянул и скривился. Студенты ахнули — сперва от удивления, а потом — по другой причине: до них дошел разгоняемый крылышками обезьянки запах. От зверушки несло, как из свиного хлева. Обезьянка тем временем перекувырнулась в воздухе и нырнула в яму.

— Это и есть ваше представление о шутке? — рявкнул Вермахт на Лукина. — Эй, вы, в подержанной куртке! Откройте глаза наконец!

Лукин открыл глаза.

— Что вы...

Он запнулся: обезьянка появилась из ямы, отчаянно размахивая крылышками. В одной лапке зверушка тащила недостающую часть кафедры, в другой — упавшие бумаги. Воняла она немилосердно.

— Я тут ни при чем! — воскликнул Лукин. — Я умею только делать дыры!

Обезьянка приткнула отломанную половинку кафедры к оставшейся части, и та немедленно приросла на место. Потом она швырнула бумаги на стол, вильнула хвостом — в яме затрещало, загудело, послышалось гулкое «бум-м!», похожее на грохот захлопнувшейся двери темницы, и дыра закрылась. На ее месте по-прежнему, как и до того, как Лукин попытался колдовать, оказался гладкий каменный пол. Затем обезьянка исчезла, точно лопнувший мыльный пузырь. А вонь осталась — и кажется, даже сделалась еще невыносимее.

Ольга, которая побледнела не меньше Лукина, молча сунула ему маленький блестящий блокнотик. Лукин уставился на крохотную книжицу, которая без труда умещалась у него на ладони.

— Но я не могу взять такую вещь! Она же очень ценная!

Обложка блокнотика была из чеканного золота с драгоценными камнями.

— Можешь, можешь! — буркнула Ольга. — Держи, пригодится. Это подарок.

— Спасибо, — сказал Лукин и снова залился краской.

Вермахт громко постучал по восстановленной кафедре.

— Ну-с? Так кто же все-таки создал эту обезьяну?

Желающих признаться не нашлось. Воцарилось длительное, зловонное молчание.

— Пфе! — сказал Вермахт. Он взмахнул рукой, и все окна тотчас растворились. Волшебник аккуратно сложил свои бумаги перед собой. — Что ж, продолжаем. Пишите все: «Второй закон магии». Вы, в подержанной куртке! Вас это тоже касается.

Лукин медленно сел на место и осторожно достал маленькую золотую ручку, вложенную в корешок роскошного блокнотика. Он открыл блокнот — и золотые петли пропели нежную ноту. Вермахт нахмурился. А Лукин принялся писать на белоснежной первой странице аккуратным мелким почерком.

Дальше занятие шло без особых происшествий, разве что все студенты здорово продрогли из-за сквозняка. По истечении часа Вермахт собрал свои бумаги, взял часы и удалился столь же торжественно, как вошел. Первокурсники вздохнули с облегчением и толпой хлынули во двор. Всем ужасно хотелось знать, кто же все-таки создал эту обезьянку.

— Кофе мне, кофе! — жалостно возопила Ольга из толпы. — Теперь-то у нас, надеюсь, есть время попить кофейку?

— Есть, — ответила Эльда, сверившись с расписанием. — Только мне понадобится соломинка, я без нее пить не могу.