Айно Первик - Чаромора

– Как же я тебя ждала! – сказала маленькая девочка. – Я так боялась, что ты не придешь! Бунечка моя спит, а мамы и папы нет дома.

Девочка повела Чаромору в комнату бабушки. Та лежала с закрытыми глазами и тяжело, с присвистом дышала.

– Она даже пошевелиться не может и ничего не видит, – произнесла девочка, чуть не плача. – Ты ее вылечишь?

– Э-э, – протянула Чаромора, разглядывая бабушку. – Но у меня нет с собой нужных трав. Дай-ка мне немного поразмыслить.

Чаромора уселась в бабушкино кресло-качалку, стоявшее у окна, и, стремительно раскачиваясь, стала думать. Девочка тихо сидела на скамеечке и большими тревожными глазами смотрела на качающуюся Чаромору.

Наконец та произнесла:

– Поглядим-ка на кухне, какие пряности найдутся у твоей мамы.

Они пошли на кухню, и девочка открыла шкафчик, где мама хранила пряности. Там стояли склянки и коробочки с перцем, содой, лимонной кислотой и ванильным сахаром. Чаромора, ворча себе под нос, переставляла их с места на место.

– Ах, значит, старый добрый чабрец в суп уже не кладут? Майорана я тоже не вижу. А где же тмин? И можжевеловые ягоды? И розмарин? Семян настурции тоже нет. И огуречной травы нет. Не говоря уж о мяте. Что же это такое? Неужели мама кормит тебя только перцем да содой? Бедное дитя!

Девочка покраснела и сказала, что тмин у них только что кончился, а еще у них есть лук.

– Ладно, хоть так, – ответила Чаромора. – Надеюсь, что в таком случае у вас есть и чеснок? Ну, о сушеных грибах и о крапиве двудомной и спрашивать не стоит?

Чеснока не было, не было и сушеных грибов и крапивы.

– Может, где-нибудь в уголке буфета завалялась заплесневелая корочка хлеба? – настаивала Чаромора на своем.

Но в доме было чисто и сухо, и плесень в нем не водилась. Чаромора не на шутку рассердилась. Она высыпала содержимое своей сумки на пол. Чего там только не было! Разгневанная старуха принялась бросать вещи по одной обратно в сумку. Под конец на полу осталась только куча засохших высевок и травинок. Чаромора внимательно перебрала их и положила несколько щепоток на кухонный стол. Оставшуюся труху она сунула в карман.

– Никогда нельзя выходить из дому с пустой сумкой, – сказала она. – На всякий случай кое-что всегда нужно иметь при себе. Догадайся я еще и меду прихватить, мы как-нибудь бы и управились.

Лицо девочки просияло от радости,

– Мед у нас есть! – воскликнула она и поспешно разыскала банку с медом.

Чаромора понюхала мед и опять немного поворчала. Затем она попросила две кастрюли, распустила мед на огне, добавила в него собранных травинок, перемешала, процедила, остудила, и получилась у нее золотисто-желтая мазь. В другой кастрюле она сварила густую фиолетовую жидкость.

– Ну, авось поможет, – сказала колдунья. Старуха разыскала в сумке птичье перо, обмакнула его в мазь и смазала бабушке глаза. Затем влила ей в рот несколько капель фиолетовой жидкости.

Затаив дыхание, девочка наблюдала за Чароморой. Но никакой перемены в состоянии бабушки не произошло.

Девочка так огорчилась, что расплакалась.

– Наберись терпения, дитя мое, – проговорила Чаромора. – Болезнь приходит на конях, а уходит на волах. Завтра я снова зайду.

День изо дня Чаромора прилежно ходила к бабушке, давала ей капли и смазывала глаза мазью, и вот однажды бабушка вдруг ясным голосом сказала:

– Я вижу.

– Бунечка! – радостно воскликнула девочка. – Неужели ты видишь меня?!

Бабушка села на краю кровати. Она внимательно присмотрелась к девочке и проговорила:

– Как же ты выросла, внученька!

Потом она поднялась, оделась и стала прибирать постель.

– Золотко мое, иди и накрой стол, – молвила она. – Надо же нам угостить нашу гостью молоком и хлебом с медом.

А Чаромора, довольно улыбаясь, раскачивалась в кресле-качалке, ожидая, когда ее пригласят к столу.

Много дней Чаромора металась по городу – она лечила и врачевала. Наконец-то ее дела стали подходить к концу.

Чародейка вылечила девять человек от сахарной болезни и десять от воспаления легких, а еще одного от бессонницы. Шестеро глухих слышали теперь каждый шорох, а восемь немых болтали дни и ночи напролет. Человек двадцать слепых стали зрячими. Сорок бабушек и тридцать дедушек были бодры и здоровы почти как в молодости.

За это время Чароморе пришлось семь раз возвращаться на остров за лечебными травами.

И вот теперь ей вообще невозможно стало показаться на улице. Стоило ей где-нибудь появиться, как ее тут же окружала толпа восхищенных людей, требовавших, чтобы чародейка продемонстрировала свое искусство. В конце концов такое внимание до смерти надоело колдунье.