Максим Вишняков - Ночной воздух

Люби! Целуй её, не упускай мгновенье

Пока ты жизни лепесток, вгрызайся в них,

Вот в этих вот плебеев упоенья!

Пока в подвалы жизни не проник…

Китов Д.Б.

Удивительные строки. Не столько по своему содержанию или звучанию, сколько по своему местонахождению. Эта строфа, не могу назвать это полноценным стихотворением, была написана на форзаце томика «Гамлета» Шекспира – согласитесь, немного нетипичное место для стихов какого-то загадочного Китова.

А, да. Меня зовут Герман, приятно познакомиться. Я – автор этой книги и по совместительству её главный герой, вот так-то. История, которую я расскажу действительно имела место быть, по крайней мере я так считаю. Но болтать будем по ходу пьесы, пока сюжет.

Помимо непонятных философских записок у меня имелись и более важные дела, например, наконец разобрать семейную библиотеку. Мой отец решил, что жить в большом доме в Подмосковье – не для него. Казалось бы, пусть съезжает, но он почему-то также решил, что мы с мамой подобно жёнам декабристов должны последовать за ним. Нет в нём внутреннего аристократа, у которого обязательно должно быть если не собственное поместье, то хотя бы просторный двухэтажный дом с библиотекой. Откровенно говоря, мне не особенно хотелось переезжать куда-то, всё же в этом доме прошла вся моя сознательная жизнь. Как это обычно бывает, любовь к родному дому проснулась уже после не терпящей отказа вежливой просьбы собирать свои вещички в чемоданчик. До этого я был просто без ума от Москвы. Волшебный город, в нём так изысканно сплелись многовековая история и современные здания, даже вечные вывески “McDonald’s” не слишком раздражают, а это дорогого стоит. Москва была для меня мечтой, которая, по мнению моего отца, должна была неизбежно осуществиться, после моего поступления на юридический факультет какого-нибудь столичного ВУЗа. Я, конечно, имел об этом несколько иные представления, но кто меня спрашивал?

Как вы понимаете, мой отче – юрист. И дед. Да, кстати, мама тоже. У меня реально не было выбора, вот совсем. Что же до меня, я очень слабо представлял тогда, чем хочу заниматься, но знал одно – хочу создавать. Желание делать что-то, чего раньше не было переполняло. Лучше всего у меня, конечно, получалось создавать проблемы себе и окружающим, просто замечательно получалось, и, казалось бы, с таким талантом в юристах мне и место, но я хотел для себя чего-то иного. Я пытался объяснить это родителям, они понимающе кивали, а потом спрашивали, в каком ВУЗе юрфак престижнее, в общем, нам было трудно найти общий язык. Тогда я уже знал, что непременно поступлю, потому что ЕГЭ я сдал неплохо, так что положение моё виделось мне в те дни довольно неприятным. Ах да, те – это июль 2019 года. Вдруг кому-то важно, я имею в виду.

Собственно, по этой причине я и разбирал эту грешную библиотеку уже неделю – меня хлебом не корми, дай отвлечься на что-то, никак не связанное с сутью дела. Ну хоть о себе рассказал немного. Тем временем коробки постепенно заполнялись, уж не знаю, как. Вот «Отверженные» и «Война и мир», и тут вместе, а рядом почему-то Макс Фрай, глупости какие-то, но не мне было решать тогда, в каком порядке они лягут в коробке, ведь, пока моё тело сосредоточенно переносило книги, почему-то по одной, мои мысли были где-то далеко.

Вы знали, что нецензурная брань может временно повысить болевой порог человека? А значит ли это, что если вследствие научения в раннем детстве повесить на слово какое-то ярлык «нецензурное», то у нас будет стоп-слово от жизни? Было бы неплохо. Например, слово «арбидол». Да, где-то в этом районе тогда мой разум и находился.

Хотелось прогуляться. Во-первых, потому что странные темы для размышлений постепенно заканчивались, во-вторых, было бы неплохо ещё раз посмотреть на места, которые вскоре будут мной покинуты.

Летом воздух совершенно особый, он как вино: от него тянет на глупости. В этом смысле я находился в условиях ограниченной среды, так как, когда вокруг одни частные дома, очень тяжело сделать какую-то глупость, разве что чей-то «Майбах» поцарапать. Но одна призрачная возможность всё же была. Если пройти минут 20 от посёлка вдоль дороги, можно заметить, как от неё куда-то в лес уходит грунтовка, которой, по ней видно, давно никто не пользовался. Что там находится я, конечно, знаю, знал и тогда – большая старинная усадьба. Отец рассказывал, что в начале 2000-х её пытались отреставрировать, хотели сделать то ли музей, то ли ещё что-то, но в какой-то момент все работы свернули.