Братья Бондаренко: Сказки Гореловской рощи

«Зорька только соберется заалеть, а я уж ее увижу», — подумал Ветерок, умащиваясь поудобнее.

На исходе ночи он проснулся.

Спрыгнул на землю, умылся на скорую руку из ручья и побежал на поляну будить цветы:

— Вставайте. Рассвет идет. На земле начинается новый день.

— Как, ночь уже кончилась? — пробуждаясь, спрашивали цветы.

Но Ветерка уже не было рядом, он бежал дальше. Земля большая. Нужно успеть обежать ее до рассвета всю и всем сообщить: над миром готовится взойти солнце, выходите встречать его.

Он сделал свое дело и, уставший, весь день шагал с запада в Гореловскую рощу к своему Дубу. Пришел уже по глубоким сумеркам вечера.

Увидев его, Дуб обрадовался, задвигал ветвями:

— Я уж думал, что ты не придешь. Ну, рассказывай, где был, что видел. Это же так интересно — путешествовать по земле.

— Я не путешествую, я работаю, — ответил Ветерок.

Он много видел хорошего, обегая землю, о многом мог бы рассказать, но он сказал:

— Как-нибудь в другой раз. Сегодня я устал..Но и на другой и на третий вечер он возвращался

в рощу таким же усталым и, поднявшись к себе наверх, сейчас же засыпал.

Как-то, когда Ветерок, охая, собирался в дальнюю дорогу — накануне он простудился, и у него болела голова, — Дуб сказал ему:

— Отдохни хоть сегодня. Смотри, какие у тебя красные глаза. Ты же совсем почти не спишь.

— Что поделаешь, — ответил Ветерок, умываясь, — должность уж у меня такая: раньше всех вставать. Меня потому и зовут Предрассветным, что я иду перед рассветом.

— Трудная у тебя должность.

— Не из легких, — согласился Ветерок. — Но быть вестником света — это дано не всякому, Дуб. И это надо ценить.

— И все равно я бы не справился с такой работой, — сказал Дуб.

Ветерок не стал с ним спорить, встряхнулся и пошел на поляну. Сейчас он понесет над землей те слова, которыми каждое утро начинает свой очередной день:

— Вставайте, в мир идет солнце!»

Этими словами закончил медведь Спиридон свою третью сказку. Все молчали. Даже Мышонок не прыгал и не пищал на пенечке. А когда посмотрели на него, то увидели: спит Мышонок. Так наплясался и напрыгался за вечер, что уснул на самом интересном месте.

Дятел, Голубь и Дубонос сдвинули умные головы, но совещались недолго. Решение было принято быстро и единогласно. Оно состояло из двух пунктов.

1. Второго тура конкурса на лучшую сказку не проводить, потому что и в первом все стало ясно.

2. Премию присудить медведю Спиридону за его сказку про медвежью берлогу.

Решение объявил Голубь:

— Эта сказка — неповторимая сказка, потому что она нас всех очень тронула. Спасибо тебе, Спиридон, за сказку. Заслужил ты награду.

Голубь так трогательно говорил, что даже сам прослезился, а черепаха Кири-Бум, так та даже расплакалась.

— У меня, — говорит, — и то нет ни одной такой сказки.

И хлопая ладошкой по газетному свертку, добавила :

— Так вот кто это получит сегодня — достойный из достойных.

Все захлопали в ладоши, а под березой заскрипел зубами и ударил себя кулаком по лбу медведь Тяжелая Лапа. Он поднялся и пошел прочь от кургана, чтобы не видеть, как медведю Спиридону пирог вручать будут. Он теперь точно знал, что попробовать пирога с тыквой ему не придется, а значит, и быть дальше на вечере нечего. Зря он подружился с Лисой:

она даже пирог выиграть не сумела. Надо было с медведем Спиридоном дружбу поддерживать, он бы и сказкой нынче не ударил и пирогом бы теперь поделился. Эх, обмишулился он, не за тот сук ухватился. Хоть поглядеть, как он его есть будет.

И медведь Тяжелая Лапа остановился у сосны, на которой сидел сумрачный Бурундук. Медведь Спиридон стоял на макушке кургана. На него светила луна. Над ним горели звезды. Он был счастлив, кланялся всем, благодарил:

— Спасибо, что так тепло приняли мои сказки.

К нему тянулись, поздравляли. Подошел поздравить и медведь Лаврентий.

— Ты, Спиридон, пирог-то возьми, а газету мне отдай. Хоть она и в масляных пятнах, но все-таки еще можно глядеть в нее.

— Ладно, отдам, — улыбнулся на кургане медведь Спиридон.

А медведь Михайло смотрел на него и думал: «А могли бы и меня вот так же поздравлять, если бы я не с мелочью, а с настоящими сказками на курган вышел. Что ж, впредь умнее буду. Нужно было не о пироге, а о сказках думать, а у меня наоборот вышло, оттого и оконфузился. А Спиридон вон в почете. Пирог ему уже несут.