Братья Бондаренко - Непохожие прохожие

Идёт Петух, шатается, выпячивает узенькую грудь, кукарекает:

- Неужели я самый последний во всей округе? Не хочу быть последним. Пусть не первый я, пусть не второй, но и не последний. И, поворачиваясь в сторону Белого Озера, всхлипывает: - На этот раз ваша взяла, но я вот отлежусь немного и ещё раз наведаюсь к вам. И к романовским петухам схожу, вот увидите. Живёт он где-то, петух послабее меня. Его нужно только найти и показать всем.

Дома уложили его куры на мягкую постель, кудахтали над ним:

— Не ходи больше к ним, Петя, добьют они тебя. Они вон громилы какие, смотреть даже страшно. Кроха ты перед ними.

Моргал Петух подбитым глазом, хорохорился:

— Это я только ростом не взял, а духу во мне столько, что его на всех петухов хватить может. Отлежусь и пойду. Не может быть, чтобы я был самым последним петухом во всей округе. Да что я, счастьем обойдённый, что ли!

И отвернулся к стене. А как только почувствовал, что может снова на ногах стоять, поднялся и пошёл в Романовну. Вечером принесли его оттуда романовские петухи и подкинули в подворотню:

— Заберите Петуха вашего. Он ещё дышит.

И пришлось Петуху бабушки Танахи опять отлёживаться. Ничего, отлежался. Поднялся на ноги и говорит:

— Пойду я. Земля большая. Много на ней петухов живёт всяких. И есть где-нибудь среди них петух и послабее меня. Его нужно только найти и показать всем. Вернусь, когда найду, до этого не ждите.

Простился с курами и пошёл. Долго они шли за ним, кудахтали, просили не ходить, но он так и не вернулся. И где он теперь, никто не знает. Может, всё ещё идёт ищет, а может, сложил уже у околицы какого-нибудь села гордую голову, и степные ветры спели над ним одну из своих печальных песен.

Страх как любил капризничать медвежонок Ивашка. Уворует мать на деревне ягнёнка, принесёт к берлоге, положит перед ним, скажет:

— Ешь, моя радость, поправляйся.

Сидит косолапая «радость» над ягнёнком, морщится: - Это мне не по душе. Не хочу ягнёнка. Давай мне

гуся.

Идёт Медведица гуся добывать. Единственный у неё сыночек Ивашка, и хочется, чтобы рос он у неё без нужды и без горя.

Только рос Ивашка, как бельмо в глазу. Помыкал матерью, изгалялся над нею. А однажды такую шутку выкинул:

Наловила мать раков в речке, несёт домой.

— Угощайся, соколик мой.

А «соколик» отвернулся, брови сдвинул:

— Я тебя с мёдом жду, а ты раков принесла!

— Как же? — удивилась Медведица.—Ты же вчера сам раков просил.

— То было вчера, а сегодня мёду давай, а то кричать буду.

Горько стало Медведице. Целый день она в речке воду

меряла, продрогла вся — и не угодила. Схватила она Ивашку за ухо — ах ты, кряхтун сиволапый! — и ну из стороны в сторону водить, приговаривать:

— Не измывайся над матерью, не капризничай!

А напоследок шлепка дала. Откатился от. неё Ивашка кубарем, кричит:

— С голоду уморить хочешь? Утоплю-усь!

А Медведица отвечает:

— Топись, леший косматый, топись, душегубец! Я без тебя хоть вздохну свободно. Совсем ты меня умаял.

Надрал Ивашка лыка, сел под берёзой, верёвку вьёт, говорит:

- Ох, мать, в тихой воде омуты глубокие. Гляди — удавку вью.

А Медведица отвечает:

- Вей, вей, сынок, да покрепче—не оборвалась чтоб.

Свил Ивашка верёвку, нашёл камень, привязал к шее.

Говорит:

— Смотри, мать, камень привязал.

- Привязывай, сынок, да потуже — не отвязался чтоб.

Повернулся Ивашка и покосолапил к реке. Веревка длинная, камень по коленкам колотит, а Ивашка шажки всё короче, короче делает. Остановился у воды, кричит через правое плечо:

— Смотри, мать, пришёл. Сейчас топиться буду.

А Медведица сидит у берлоги, приговаривает:

- Топись, сынок, топись. Вода-то сегодня тёплая, приятная.

Забрёл Ивашка по колени в воду, поднял над головой камень:

- Смотри, мать, брошу сейчас камень, и не будет у тебя Ивашки.

— Бросай, сынок, бросай, не томи себя.

Осторожно опустил камень Ивашка. Нос под воду спрятал, сам весь снаружи. И на мать украдкой поглядывает.

Вскочила тогда Медведица, схватила Ивашку за загривок и ну в речку окупать, приговаривать:

— Топись, леший косматый, топись, мучитель.

Да вглубь его, вглубь тащит.

— Ой! Тону-у! — взревел Ивашка и — буль-буль — пузыри пустил.

Вынырнул, кричит суматошливо:

— Ой, совсем утонул! — и — буль-буль — опять пустил пузыри.