Братья Бондаренко - КРЕМЕШКИ

Так и путешествовала оброненная прохожим капелька от неба к земле и от земли к небу. Как-то осенью выпала она вечером росой и пристроилась на ветку сирени в палисаднике. Утром ударил мороз, и почувствовала капелька: растут у нее со всех сторон рожки, вытягиваются, заостряются. «Что это со мной?» — подумала она.

А утром выбежала во двор девочка и закричала:

— Иней, иней! Ой, как красиво!

А тут и солнце взошло, и рожки у капельки так засияли, и так ей стало хорошо, что она от радости даже... растаяла. Вспыхнув в лучах солнышка, она упала в посохшую траву, а когда солнышко особенно жарко стало греть, поднялась с земли и полетела к небу.

И снова потянулись дни, хмурые дни осени. Солнышко стало сиять все реже и реже. В небе хозяйничал ветер. Он нагромоздил друг на дружку огромные тучи и тряс их, все пробовал вытрясти из них превратившиеся в снежинки капельки.

И наша капелька была в тучах. Она сидела на краю одной из них и смотрела вниз, белая, с хрупкими крошечными лучиками. Далеко внизу лежали притихшие поля и опустевшие рощи. Капельке захотелось вдруг остаться в роще, лежать где-нибудь под дубом и слушать, как шуршат, жалуясь на ветер, уцелевшие на деревьях последние листья.

Она зажмурилась и спрыгнула с тучи. Вместе с ней спрыгнули тысячи таких же легких и лучистых, как она, снежинок. Снежинкам было весело — ведь летать всегда весело, — они шевелили лучиками и смеялись. Но они смеялись так тихо, что, кроме других снежинок, их никто не слышал.

Наша капелька-снежинка осторожно проплыла среди ветвей деревьев и опустилась на румяный осиновый листок. Листок был хорошо заметен сверху — красное сердечко, — и потому на него тут же стали садиться другие снежинки. Нашей снежинке стало тесно. Она зашевелилась, зашумела. Зашумели и другие снежинки.

А неподалеку под березой сидел заяц и счесывал с себя летний пух. Услышал он тихие голоса. Огляделся: не идет ли кто? Поблизости никого не было. Заяц поглядел вверх и выпустил из лапки клочок серого пуха: прямо на него сверху опускались мириады белых снежинок.

— Вот она, зима-то, пришла! — закричал заяц, а вокруг на деревья, на сухую листву, на просеку садились и садились лучистые звездочки.

На перекрестке трех дорог, у большого камня, встретились два ежика: один из Гореловской рощи, другой — из Осинников. Ощупали друг друга маленькими глазками, по шагу вперед сделали и снова друг на друга поморгали.

Спросил ежик из Гореловской рощи:

— Тебя как зовут?

— Миша. А тебя?

— Илюша. Ты как здесь оказался?

— Да так: сидел, сидел в лесу, дай, думаю, в поле схожу погляжу, что там делается. Прихожу, а здесь — ты, Давай с тобой дружить.

— Давай.

Лишь поздно вечером возвратились ежики каждый в свою рощу. Укладываясь в тепленькую из сухонькой травки постельку, слышал ежик Миша, как закричал на соседней осине у сороки в гнезде сорочонок:

— Смотри, мама, звезда полетела. Это уже вторая... А куда звезды падают, мама?

— В бездну, — ответила сорока.

— А когда все звезды упадут, что на небе останется?

— Луна.

— Бедная, скучно ей будет одной на таком большом небе.

Ночью ежику снилось темное, беззвездное небо и на нем желтая одинокая луна. Ежик вздрагивал, просыпался и негромко говорил:

— Плохо быть одному. Хорошо, что у меня теперь друг есть.

И, чуть солнце поднялось над лесом, побежал напрямую через рожь к большому камню. И стали ёжики встречаться каждый день.

От Осинников и Гореловской рощи пролегали к большому камню две тропки, и оказался он уже на перекрестке пяти дорог.

Однажды дождик был. Гром гремел, и сверкали молнии, Ежики жались в страхе к холодному боку камня и, когда загоралась молния, зажмуривались, втягивая головы в плечи.

— Жуть-то какая, — сказал ежик из Осинников, когда гроза утихла. — Послушай, Илюша, что я придумал. Ну зачем нам такую даль бегать, чтобы встретиться? Переходи-ка жить ко мне.

— Ну что ж, — сказал ежик из Гореловской рощи, — я согласен. Идем.

И зашлепали ежики по лужам к Осинникам. Но вспомнилась тут ежику Илюше родная роща. Родничок вспомнился. По утрам зорька моет в нем розовые пальчики. Родничок журчит, посмеивается, и поют птицы. Каждый Илюшу там знает, каждый, когда надо, на помощь зовет.