Ирина Токмакова - Людмилка и Тим в сказочном саду

За кустом жимолости мелькнуло что-то белое, скрылось, опять мелькнуло, и рядом со всеми оказался не кто иной, как Ронни собственной персоной. Он присоединился ко всей компании, узнал, куда и зачем они идут, потом снова нырнул в кусты и выгнал оттуда серенького Зайчишку.

– Вот, – заявил он, – может, Заяц знает, где прячутся эти цветы.

Зайчик выглядел насмерть испуганным. Чудак Ронни! Да это же совсем маленький Зайчонок! Он только мотал головой и всё время повторял «Не знаю, не знаю».

– Дурачок, – рассердилась Кася.

– Он ещё маленький, – заметила Марфуша. – Беги, малыш, к маме.

Зайчонок на мгновение замер на месте, а потом вскочил и скрылся в кустах.

Поиски продолжались. В лесу было тихо. Пахло земляникой. Под ногами стелился мягкий бархатный мох.

– Марфуша, а ты знаешь, как эти цветы выглядят? – спросила Людмилка.

– А как же! У них такие высокие мохнатые крепкие стебли, а наверху три цветочка, три таких колокольчика – розовый, белый и фиолетовый.

В лесу, на лесных полянках и под деревьями росло множество цветов – и розовых, и белых, и голубеньких, но волшебного цветка Встань-и-ходи они никак не могли отыскать. Вдруг все замерли на месте. До них донеслись звуки красивой птичьей песни. Пела какая-то Птица:

– Да это же наша Птица с дедушкиной картины! – закричала поражённая Людмилка. – Она что, живая?

– В волшебной Сказке все живые, – ответила Марфуша, – ты разве этого ещё не поняла?

– Спроси у неё, может, ей сверху видно, где растёт цветок, – сказал Тим.

Птица глянула на них, покачалась на ветке и опять запела свою песенку.

– Может, и правда… – начала было Людмилка, но тут…

– Мила, Тимоша, бегите скорее сюда, мама с папой звонят из Пензы! – звала баба Катя.

Высокая ель и старый дуб молчали. У забора скукожился намокший от дождя цветок таволги. Он уже не выглядел таким кипенно-белым, как всегда. Копытень под ногами ещё не просох, а между его листиками вылезли два гриба-дождевика. Ребята побежали к дому. Папа и мама спрашивали, как им живётся, и пока не обещали скоро приехать. После ужина – на ужин были оладьи со сметаной и кисель – баба Катя куда-то ушла. Кася опять забралась на кресло, а Ронни бегал вдоль забора и перебрёхивался с какой-то собачонкой по ту сторону забора на улице.

Баба Катя вскоре вернулась. Она явно была чем-то довольна.

– Вот, – сказала она, показывая внукам какой-то пакетик. – Мария Феликсовна дала мне эти цветы. Она говорит, что их отвар ну просто необычайно целебный. Он бабушку Антонину живо поставит на ноги. Завтра пойдём на почту, отправим в Пензу посылку.

Ребята переглянулись. Они поняли: Марфуше удалось найти цветок Встань-и-ходи.

Баба Катя непоколебимо верила в огромную пользу овсяной каши на завтрак. Она так была в этом убеждена, что даже Касю и Ронни приучила есть утром овсянку. Кася долго ходила вокруг своей мисочки, зачем-то дотрагивалась до каши лапкой, после этого начинала есть с видимым неудовольствием. И всю выданную ей порцию никогда не доедала до конца.

В тот день небо было ясное, голубое-голубое, на нём ни облачка. Только ветрено. Баба Катя заставила ребят надеть свитерки поверх футболок, и все вместе торжественно отправились на почту, как было обещано, несли пакетик с чудодейственным цветочным лекарством для бабушки Антонины.

По дороге их без конца обгоняли машины. Мимо проносились одна за другой разнообразные легковушки, потом прогрохотал тяжёлый грузовик с досками и брусом, проехала маршрутка, которая возила пассажиров на станцию. Вот, наконец, дошли. Поселковая почта ребят сильно удивила. Поч-той-то она была – как положено, но почему-то там на прилавочке лежали ещё и книжки, и туалетная бумага, и цветные карандаши, и стиральный порошок, и даже фарфоровые кружки. Пока баба Катя оформляла посылку, Людмилка и Тим стали рассматривать книжки. Там среди них обнаружилась толстая-претолстая книжка, на обложке которой золотом было написано «Сто знаменитых сказок».