Иван Сирфидов - Поцелуй феи. Книга1. Часть 3

– Рун, прости и ты меня пожалуйста. За всё. За то, что сделала тебе больно. Там, у барона, – ласково повинилась Лала.

– Это было чума как больно, – с улыбкой поведал Рун. – Я, Лала, давно привык, что люди меня шпыняют. Не хотят быть со мной. Но тебе верил. Полностью. И тут ты вдруг стала… как все. Для меня словно солнце погасло. Как хорошо, что моё солнышко снова сияет мне. Значит ты теперь моя кошечка?

– Вроде как, – весело подтвердила Лала. – Ох, внутри аж гудит всё, и бабочки порхают в животике. Как я счастлива. Прямо мурлыкать хочется. Мур, мур.

Она поскребла пальчиками по его груди, изображая, словно кошка царапает коготками.

– Рун, раз я была такой нехорошей. Сделала тебе больно. Придётся заглаживать вину.

– Я уже в предвкушении, – усмехнулся он.

Лала смотрела на него, смотрела, вдруг чуть привстала, склонилась над ним и нежно поцеловала в щёчку. И тут же опала на него, словно сражённая стрелой.

– Держи меня, Рун, а то упаду, – пролепетала она.

– Куда же ты упадёшь, если мы лежим? – тихо засмеялся Рун.

– Не знаю. У меня сейчас такое чувство… словно я куда-то улетаю. Боже! Надо же… как ты… зажёгся.

Она отрывисто задышала. Рун погладил её по спине.

– Ой, Лала, прости! – спохватился он чуть испуганно. – Не обижайся.

– На… на что? – с трудом проговорила она.

– Ну, что погладил. Мне же нельзя. Ласкать.

– Я и не… заметила… Рун. Трудно что-то… заметить. Когда столько магии. Всё хорошо, Рун.

Вскоре её дыхание начало успокаиваться. Она снова легла нормально, устроившись поудобней. А сама так и светится вся. Рун залюбовался на это, на неё, а она отвечала ему милым доверчивым исполненным бесконечностью тёплых чувств взглядом.

– Рун, послушай, – произнесла она по-доброму.

– Что, Лала?

– Те запреты. Не прикасаться. С нежностью. Наверное больше ни к чему. Тогда мы были ещё чужими. Сейчас нет. И раз мы не способны полюбить друг друга. Ты из-за проклятья, я из-за того, что фея. То нет в том и опасности для нас или бесчестья. Быть ласковыми. В прикосновеньях. Делай это иногда отныне. Изредка. Если захочешь. Я не обижусь. Кошечку же можно приласкать. И ей не запрещено ластиться.

Она провела ладошкой по его щеке.

– Только не увлекайся этим. Ладно? Изредка. Просто имей в виду, что я теперь не обижусь. Ты счастлив?

– Да, – отозвался Рун искренне. – Очень. Столько даров. Бесценных.

– Мне не жалко, – вздохнула Лала в расслабленном умиротворении. – Для тебя нет.

– Лала, – вдруг озаботился Рун.

– Что, мой хороший?

– А это уже была жертва?

– Ты о чём?

– Ну, ты меня поцеловала. Это жертва была? Ты теперь со мной расплатилась?

– А ты сам-то как думаешь, Рун? – улыбнулась Лала лукаво.

– Я не знаю.

– Какая же это жертва? В щёчку это не жертва. Жертва, это когда… Ну… как влюблённые целуются. В губы. Вот это жертва.

– Ну слава богу, – с облегчением вымолвил Рун. – А то как-то странно. Я как бы другого ожидал. От жертвы.

– Ну, это была не она.

– Я рад.

– Между прочим, Рун, ты уже отказался от моей жертвы. Помнишь ты это? – весело поинтересовалась Лала.

– Ох, верно! – озабоченно выдохнул Рун. – Ты меня вынудила, правда. Но… что поделать.

В его голосе Лала отчётливо разобрала нотки неподдельного грустного разочарования.

– Рун, – сказала она, уже без всякой шуточности. – Это не считается. Я действительно тебя вынудила. Кто ж станет целовать, когда его обидели.

– Ну, ты же это делала ради меня. Значит всё по-честному. Слово есть слово, раз оно принесено, уже не отменишь.

Лала с удивлением воззрилась на него.

– Рун, ну что ты, – мягко попросила она. – Если ты так пытаешься наказать меня, или может себя, за ту обиду, не надо. Пожалуйста!

– Никого я не пытаюсь наказать, – добродушно возразил Рун. – Лала, ну так вышло, что слово дано. Никто не виноват. Тут есть выбор, считать, что оно не считается, или что это результат неудачного стечения обстоятельств. Мне выгодно было бы первое, но честнее будет выбрать второе. Я хочу быть честным. Ничего страшного. Жаль конечно, но обойдусь как-нибудь. Без жертвы. Просто теперь будь поласковее со мной. Таким разнесчастным.

Лала глядела на него, глядела, в растерянной задумчивости. А затем её глазки задорно блеснули.

– Смотри, Рун, – улыбнулась она.

Она приподняла ручку и стала рисовать указательным пальчиком, озарившимся синим светом, в воздухе. За кончиком её пальчика потянулся световой след, не угасая, образуя линии. Она не торопясь соединила их в знак сердечка. Последний тут же вспыхнул, из рисунка материализовавшись в казавшееся состоящим из багряной жидкости ярко красное объёмное сердечко, сверкающее всей поверхностью, на сердечке появились глазки, ротик, носик, оно ожило, уставилось на Руна, вытянуло губки, несколько раз причмокнув ими, комично изображая поцелуй, и вдруг лопнуло, создав облачко алых брызг, быстро растворившихся и исчезнувших, словно ничего и не было.