Иван Сирфидов - Поцелуй феи. Книга 1. Часть 4

Он не обвинял и не шутил, просто интересовался, выказывая уважение её кулинарным успехам.

– Так спрашиваешь всегда, будто я скажу тебе правду, – буркнула Лала.

– Ну, это же не при мне было. И формально не для меня, ты ведь и для себя готовила, – поделился мыслью Рун. – Сегодня можно и правду сказать. Ничем для тебя не чревато.

– Нет! – с чувством возразила Лала, обозначая так своё отношение к правде в подобных делах.

– Ну, понятно.

Он ел, а Лала глядела на него, пребывая в удручённой задумчивости.

– Рун, а если бы я сейчас наколдовала, – вдруг заговорила она. – При тебе и для тебя. Ты бы меня оштрафовал? Или теперь тебе от меня ничего не надо. Такого?

В каждом её слове отчётливо различались обида и упрёк.

– Ты о чём? О том, хочу ли я твоих поцелуев? – осведомился Рун аккуратным тоном.

– Ну… да.

– Сейчас точно нет, – честно ответил он. – Я бы записал тебе в долг. С надеждой, что мы когда-нибудь помиримся. И тогда я с удовольствием приму и вторую жертву. Зачем она мне сейчас? Что приятного получить её, когда мы в ссоре?

– Так мы всё-таки в ссоре, Рун? – обвиняюще задала вопрос Лала.

– Поссорились с утра, – кивнул он. – Только не знаю, из-за чего.

– Но ты утверждаешь, что не обижен.

– Лала, ты не обязана быть со мной мила, вот в чём суть, – поведал Рун. – Если бы я на тебя обижался, что ты не мила, я… ну… это было бы очень самонадеянно с моей стороны. Ты фея, высшее созданье, я человек-простолюдин. Сердишься на меня непонятно за что, имеешь полное право на это. Кто я такой, чтоб требовать к себе иного?

– Ты нехороший! – огорчённо и не без капельки возмущения заявила Лала.

– Прости, если я тебя чем-то расстроил, – с искренним сожалением попросил Рун. – Я точно не со зла.

– Эх ты!

После этого они очень долго не разговаривали.

***

Приблизительно через час пути Рун устроил привал. Попалась полянка с ручейком – удобное место, хороший повод передохнуть. Постелил Лале куртку, сам набрал воды во фляжку, помыл котелок, и уж потом тоже сел неподалёку, прислонившись спиной к стволу большого дерева. Лала поглядывала на него с грустным личиком, задумчивая. От её печали ему было тоскливо было на душе. Чувствовал себя виноватым. Вспоминал, как ещё недавно были счастливы оба. Столько упоительных дней. И вот, всё ушло. И ничего не сделаешь.

– Рун, хочу в объятья, – просяще произнесла вдруг Лала жалостливым голоском.

– Ну… если тебя устроит, что без магии, – отозвался он тихо.

– Причём тут магия, Рун? – с мягким искренним непониманием молвила Лала.

Он встал, проделал несколько разделявших их шагов, уселся рядом, прижал её к себе. Она вздохнула.

– Чуточку-то есть. Оттаял уже немножко? Или пожалел меня снова?

– Мне жаль, что ты грустишь. Тяжело от этого, – признался Рун.

– А помнишь, как ты меня поймал? А я сидела и ревела.

– Конечно помню, – улыбнулся он. – Такое не забудешь.

– Тоже пожалел меня тогда? Поэтому отпустил?

– Наверное.

– А если б я не плакала? Ты бы отпустил меня?

– Думаю, да, – пожал он плечами. – Кто я такой, чтоб властвовать над феей.

– Другой не отпустил бы.

– Ну… мне всё равно. Всяк живёт своим умом.

– Рун, ты сейчас мне делаешь очень больно, – поведала Лала опечаленно. – Почему ты не можешь меня простить? Ведь пары ссорятся, а после мирятся. И всё. Рун, я люблю тебя. Всем своим сердечком. Неужто этого мало? Прости меня пожалуйста.

– Лала, но я не обижаюсь на тебя. Пойми же, – с добрым сожалением объяснил Рун.

– А что тогда, Рун? Что-то же не так?

– Лала, представь. Вот ты переодеваешься. А я беру и поворачиваюсь. И нагло на тебя смотрю, нисколько не стесняясь. А после говорю: «прости меня, ведь я тебя люблю». И ты простишь? И будет всё как раньше меж нами? Вряд ли, правда? Есть вещи, что нельзя вернуть назад. Не выйдет ни словами, ни делами. Они произошли, и всё, конец. И чувства вроде есть, но… нету веры.

– Рун, твой пример с переодеваньем, это страшно, – поглядела на него Лала в растерянности. – Это жестоко очень. Неужто я настолько жестоко с тобой поступила?

– По мне так словно меч всадила в грудь. По рукоять. И стала им там двигать. Причём так неожиданно. В любви призналась. И тут бац.

– Так было больно?

– Ну… как бы… тяжело.

– Ах, Рун, израненный мой лев. Опять я прикоснулась слишком грубо. И ты страдаешь.

– Ну, Лала, ты уж тут распишешь. Аж стыдно, – смущённо улыбнулся Рун. – Я нисколько не изранен. Какой я лев? И не страдаю так уж. Привычно всё это. Просто…