Екатерина Соболь: Короли будущего

– Я даже предложить тебе такого никогда бы не посмел, – пробормотал Алфорд. Генри сразу узнал его голос: тот же, что говорил с ним в башне. – Как ты догадался? Я не подсказывал. Барс запретил подсказывать.

– Голубые глаза у чудовища. Такого же цвета, как на портрете, – еле ворочая языком, сказал Генри. – Когда я спросил кошек, где тебя искать, они привели меня в библиотеку не потому, что там был портрет, а потому, что оттуда было видно озеро. Они даже залезли на подоконник, чтобы показать, а я не понял. Ты спас нас с Джеттом. И защитил Сердце. А в башне сказал, что мы уже виделись. Я понял, когда бежал по лестнице вниз.

Он прикрыл глаза. Внутри все горело жаром, о котором он за эти десять дней успел забыть.

– Теперь я – чудовище. Я такой же, как был, – выдавил Генри. Слезы заливались ему в рот, он даже моргнуть не мог, и они просто текли. – Но я просто… я должен был. Ты волшебник. Принц сказал, тебя звали отцом мастеров. Ты всем поможешь найти дары, научишь ими пользоваться, а это важнее, чем я один.

Алфорд неуклюже поднялся – видимо, после стольких лет в теле чудовища не сразу вспоминаешь, как надо ходить, – доковылял до Генри, сел рядом и прижал его к себе. И вот тогда Генри зарыдал во весь голос. Подарок Сиварда подошел к концу, и теперь он стал тем же, кем был до того, как Сивард его спас. Разрушителем с даром огня, уже вошедшим в полную силу.

– Знаешь, за что Джоанна ненавидит людей? – тихо спросил Алфорд. – Она никогда не могла поверить, что существа, живущие так недолго и такие слабые, могут быть более могущественными, чем все волшебники разом. Даже я за годы заключения успел забыть, на какое мужество вы способны. Спасибо, Генри. Ты достоин каждого доброго слова, какое Барс о тебе говорил.

Генри вытер нос, отстраняясь.

– Ты можешь защитить Сердце от Джоанны? Сделать так, чтобы она и Освальд не могли ему навредить? – спросил он, глядя на озеро. Вода в нем больше не была черной – на прозрачной, дрожащей от ветра поверхности плясали отблески солнца.

– Я знаю, где оно хранилось до того, как Освальд решил его использовать. Джоанна когда-то помогла Освальду достать его, но я вполне могу сделать так, чтобы ей это больше не удалось. Оно будет светить для всех, как в старые, добрые времена.

Алфорд улыбнулся ему такой сияющей, молодой и веселой улыбкой, что Генри через силу улыбнулся в ответ.

– И еще кое-что, – прибавил Алфорд, потягиваясь. – Солнце садится. После всего, что люди пережили, разбираться в темноте с последствиями погромов – не лучшее решение. Слишком уж явное волшебство мы всегда считали признаком дурного вкуса, но в такой день правила не действуют.

Он свел ладони вместе, осторожно подул, и над ними взвилось облако золотистой пыли, хотя откуда она взялась, Генри понятия не имел.

– Готово, – отряхивая ладони, сказал Алфорд. – Как только последний луч солнца коснется земли, все в городе погрузятся в сон, и им приснятся самые прекрасные сны, какие они только видели. А восход их разбудит.

Несколько минут они сидели рядом, глядя на сияющее озеро, а потом Алфорд встал.

– Джоанна поместила меня в такое неповоротливое тело, потому что знала: больше всего я люблю путешествовать невидимым, легким, как воздух. Не бойся, я за всеми присмотрю. Скоро здесь снова будет край мастеров. Мы еще увидимся, но пока мне не терпится приступить к своим обязанностям. До свидания, Генри. Я никогда не забуду того, что ты сделал.

Алфорд взял ларец, облепленный тиной, и начал растворяться в воздухе. Сначала сквозь него слегка просвечивал голый весенний лес, потом Алфорд превратился в неясный контур – и растаял совсем.

«Ты один, – сказал голос огня. – Ты теперь всегда будешь один. Если не считать меня, конечно».

– Я знаю, – ответил Генри. – А теперь замолчи.

Генри растянулся на земле, глядя на первые бледные звезды, и вдруг понял, что голос и правда замолчал, будто Генри теперь мог ему приказывать.

Темнота на этот раз была не страшной – обычная ночь. И ветер был обычным ветром.

Когда последний отблеск заката на воде погас, Генри поднялся и вышел на дорогу. Он долго стоял, выбирая. Тропа направо уводила в лес, туда, где никто его не найдет. Дорога налево вела во дворец, к людям.

«Не ошибись, – шепнул огонь. – Я знаю, какой путь ты хочешь выбрать. Поверь, ты о нем пожалеешь. Ты не такой, как они».

Генри не стал слушать. Он глубже вдохнул холодный, пахнущий весной воздух и зашагал в сторону дворца.

Чем ближе он подходил, тем больше беспокоился. Слишком уж тихо было вокруг. Не верилось, что волшебник способен погрузить в сон весь город, но, как только Генри вышел на площадь, оказалось, у Алфорда это отлично получилось.