Алексей Кирносов - Страна Мудрецов. Повесть-сказка

— Это ты на всех попросил? — поинтересовалась Лидка.

— Вот еще! — сказал Петька. — У вас свои языки есть.

Поставив баночку в камеру, Лидка сказала:

— Дорогой волшебник Лабаз! Я очень люблю вкусные вещи, но я понимаю, что ты все даешь даром, и мне стыдно только за одно спасибо просить слишком много. Дай только большую сладкую булку, еще конфет «Золотой ключик», немножко чернослива и пачку чая. Спасибо, добрый Лабаз!

— С такой пищи ноги протянешь, — сказал Петька.

— Как бы кому-то из нас не пришлось протягивать руку! — сказал я, поставил в камеру банку и, подумав, попросил: — Добрый Лабаз, во-первых, дай мне спичек. А из пищи: картошку, сахар, хлеб и помидоры. Я их очень люблю. Дай еще мяса и лопату. Все. Спасибо.

Переночевали мы опять у Митьки. Голод терзал жестоко, потому что вечером съели только по две картофелины и одну лепешку на троих. Утром кое-как сполоснулись в ручье и отправились в волшебную пещеру. Было тепло и тихо. Приветливо светило невысокое еще солнышко, и настроение у нас было, в общем, хорошее. Даже шкодник Петька подобрел и не сломал по пути ни одной ветки. Он свистел красивые песни, а когда уставали губы, мечтал вслух, как вынесет из пещеры всю еду, разложит вокруг себя на полянке и будет лопать, лопать и лопать, пока живот не раздуется шире дивана. Слушая его завлекательные речи, мы глотали слюнки и начинали жалеть, что попросили так скромно. Конечно, мы не надеялись, что Петька с нами поделится.

Около костра никого не было, он едва тлел. Петька опять удивил нас: набрал хворосту и подкинул в костер.

После этого мы запалили факелы и спустились в подземелье. Петька сунул руку в свою камеру, долго там шарил — мы подумали, что ему никак не вытащить, и вдруг заорал:

— Нету!!!

Он повернулся к нам. Оранжевый огонь факела освещал растерянное лицо и трясущуюся нижнюю губу.

— Надувательство… — пробормотал Петька. — Так не игра!

— Сейчас я посмотрю, — сказала Лидка и вытащила из своей камеры пачку чая и кулек с конфетами «Золотой ключик». — Больше ничего. Ни булки, ни чернослива.

Миша, а у тебя что.

Мне повезло больше всех. Волшебник дал мне корзину с картошкой, пакеты с сахаром, мукой и солью и еще лопату.

— Вот так! — сказал я, очень довольный. — Волшебник не одобряет баронские замашки. Жареные курицы в Мурлындии не полагаются. Удовлетворюсь жареной картошкой!

— А я что буду есть? — завыл Петька, поднял глаза кверху. По его лицу катились крупные слезы. — Ребята, вы не дадите мне умереть с голоду? Мне ведь еще только тринадцать лет!

— Конечно, не дадим, Петенька! — воскликнула Лидка. — На, родной, съешь конфетку!

— Ладно, от голодной смерти мы тебя спасем, — сказал я. — Поделимся всем, что имеем. Но в другой раз будь скромнее.

— Еще бы! — обрадовался Петька, и слезы его высохли. — Теперь я знаю, чем тут кормят.

Он засунул в рот две конфеты и даже улыбнулся.

Вот так мы и узнали, что добрый Лабаз ограничивает свои дары самыми простыми продуктами и предметами первой необходимости самого низкого качества — из тех, что лежат у нас на прилавках под вывеской «уцененные товары». Покладистые жители не обижались. Только мой нож внес в мурлындские умы некоторую сумятицу: все знакомые в один голос заявили, что с ножом мне здорово повезло. Многие пытались повторить операцию, но красивых ножей с двумя лезвиями из нержавеющей стали добрый Лабаз никому не выдал. По Мурлындии разнесся слух, что я любимец волшебника. Благосклонность великих персон окружает тех, на кого она падает, некоторым ореолом. Жители издалека кидались, чтобы со мной поздороваться.

Как-то раз я получил за полную банку муравьев новенький топор. Я насадил его на топорище и заточил об камень. Забавляясь новой вещью, мы с Петькой порубили зазря много деревьев, но скоро одумались и решили сотворить что-нибудь полезное. Лидка просила построить дом, но это показалось скучным, и мы построили качели. Нехитрый снаряд произвел могучее впечатление. Мы успели покачаться только с полчасика, потом набежали жители и стали умолять дать и им попользоваться новой потехой. Жители выстроились в длинную очередь. Они качались даже ночью при свете факелов. И тут я впервые в жизни понял, что тот, кто делает что-то новое, обязательно наживет себе врага.

Зампотех Федя отвел меня в сторону и сказал мрачным голосом: