Лада Кутузова - Экипаж «Кузнечика»

Вскоре показались бортовые огни Кузнечика. Тукс завис над головой и скомандовал:

– Иди к пруду. Будем королеву лягушек искать.

Шуршик включил фонарик и отправился вперед, Тукс умчался вдаль. Шуршик отпер калитку и вышел на дорогу. Идти было страшно. На ночь уличное освещение на дачах отключали – экономили электричество. Поэтому чудилось, что в мраке скрываются ужасные чудовища и опасные звери. И они вот-вот выскочат из темноты и набросятся на него. Шуршику хотелось плакать: и зачем ему понадобился этот изменитель роста? Жил же он раньше без него и теперь бы обошелся. Но показаться слабаком перед Туксом Шуршик не мог – вдруг Тукс посчитает его трусом? Поэтому Шуршик двигался по улочке в сторону леса, именно там располагался пожарный пруд, заросший ряской. Послышался звук мотора – вернулся Тукс.

– Дорога свободна! – крикнул он.

Шуршик приободрился:

– Только далеко не улетай. А то очень темно.

После идти стало легче. Тукс нарезал круги на Кузнечике, и Шуршик не чувствовал себя одиноким. Ведь рядом с другом нечего бояться!

В пруду мерцали звезды. Словно они упали туда и остались лежать на дне. Шуршик на всякий случай поднял голову и убедился: звезды по-прежнему на небе, а в воде видны лишь их отражения. Самолет приземлился рядом. Тукс вылез из кабины и сообщил:

– Будем ловить лягушек на живца.

– Это как? – полюбопытствовал Шуршик.

Тукс сорвал травинку и кинул, как копье.

– Стану летать над прудом, а они за мной охотиться. Так что не зевай, хватай самую крупную.

Он завел Кузнечика и понесся к глади пруда. Несколько раз самолет пролетел так низко, что едва не задел брюхом воду. Тут же тишину разрезало нервное кваканье. Лягушки начали выпрыгивать, стараясь липким языком поймать самолет, будто стрекозу. Тукс вел Кузнечика к берегу, за ним скакали лягушки. Несколько раз сердце Шуршика замирало, когда те подбирались совсем близко. Как бы не случилось беды! Но он лишь крепче сжимал сачок. Тукс промчался мимо.

– Не зевай! – донеслось до Шуршика.

Тот заводил фонариком, стараясь отыскать королеву. Одна из лягушек тяжело плюхнулась недалеко от него. Шуршик осветил ее и понял: это именно королева. Темно-зеленого, почти черного цвета, размером почти с кота, она грузно прыгала по берегу.

Шуршик взмахнул сачком и накрыл им лягушку. Затем для верности навалился на нее животом.

– Поймал! – сообщил он.

Тукс подлетел и скомандовал:

– Доставай жемчуг. Я помочь не смогу – тут лягушек целое море. Так и норовят слопать.

От волнения Шуршик вспотел. Он приподнялся и недовольно посмотрел на добычу: скользкая и некрасивая. Шуршик схватил ее за спинку и попытался раскрыть пасть. Лягушка забила лапками. До чего же неприятно! И немного жутковато: уж больно огромная лягушка попалась.

– Не могу, – пожаловался он, – она вырывается.

– Я тоже не могу, – послышалось в ответ, – она меня съест.

Шуршик зажмурился и наощупь продолжил попытки. Ничего не выходило. Тогда он взмолился:

– Отдайте, пожалуйста, камень. Он мне очень нужен. И я вас отпущу.

Лягушка возмущенно квакнула, но выплюнула жемчужину. Шуршик приподнял сачок и подобрал жемчужину. Королева быстро упрыгала в пруд.

– Получилось! – сообщил он.

Затем они с Туксом вернулись назад. Шуршик бежал за самолетом по темным улицам, но не боялся: ведь у него получилось. Тукс вылез из самолета и сел на подоконник.

– Ты молодец, – похвалил он, – с такой жабищей справился. Просто герой.

Шуршик расцвел от похвалы: до чего же приятно. И как ему повезло с другом! Другой бы не стал помогать Шуршику добывать изменитель роста.

– Светлячков будем ловить в ближайшую лунную ночь, – предупредил Тукс, – а с кротом сам договаривайся.

Над землей показался первый луч, и Тукс обернулся цветком.

Утром бабушка еле подняла Шуршика.

– Зову его, зову, а он спит, – выговаривала она. – Каша давно остыла, разогревай теперь.

Шуршик водил ложкой по гречневой каше и размышлял: интересно, всем бабушкам выдают набор для ворчания или каким-то особенным? Его бабушку хлебом не корми, дай иногда повыступать. И ведь все это она делает, потому что любит. Заботу проявляет. Страшно представить, если бы не любила. Наверное, скрипела бы, как несмазанная дверь, целыми днями.

Он доел завтрак, помыл посуду и поднялся к себе. Достал банку с жемчужиной и посмотрел на свет. Та розовела на дне, размером с горошину. Шуршик достал и потрогал: гладкая и теплая, точно вобрала в себя летнее солнце. Он положил жемчужину обратно и спустился на кухню.