Сергей Воронин: Тайна боевого кузнечика

Но она не знала того, что пройдет еще несколько часов -и завод окончится, пружина развернется до конца и сердце у нее остановится.

Так и случилось. Все тише, тише стучало у нее сердечко. И вдруг она поняла, что жизнь оставляет ее.

— Ой, мне кажется, я умираю. — прошептала она.

Услыхав слова балерины, юноша встревожился и стал еще ярче светить факелом. Но это. конечно, не помогло, все тише, тише билось ее сердечко. Она умирала. И вдруг он услыхал то, чего добивался так долго.

— Да-да, люблю, люблю… говорила балерина. Она понимала, что умирает, и ей так захотелось хоть раз кого-нибудь полюбить. Ведь так обидно прожить жизнь и не полюбить никого. И она стала говорить бедному юноше самые нежные, самые светлые слова, каких никогда никому не говорила.

— Но зачем же так поздно? — вскричал в отчаянье юноша. — Как же я теперь останусь без вас? Зачем мне вечно светить, если вы будете мертвы?

— Я умираю, — прошептала балерина, еще два удара сердца -и все затихнет в моей груди.

Прозвучали два удара, и все затихло.

Сколько ни звал балерину бронзовый юноша, сколько ни светил факелом она не отзывалась. И для него начались нескончаемые дни печали. Он только и жил мыслью, что она любила его, и все время повторял ей слова любви.

Но однажды, доведенный до отчаянья ее молчанием, он не выдержал, рука, державшая факел, дрогнула, и свет погас.

Гак прошло немало времени.

И все же наступил день, когда в квартиру вернулся хозяин. Он загорел, был радостный. Вместе с ним приехала красивая женщина. Она с любопытством осматривала все, что находилось в его кабинете. Остановилась и перед балериной.

— Эго мои любимые вещи, сказал хозяин.- Вот еще настольная лампа,- и он показал красивой женщине бронзового юношу, вздымавшего факел. Но пока я ездил, часы остановились, а лампа, как видно, перегорела.

Он взял новую лампочку и заменил перегоревшую. Вынул из кармана ключик и завел часы.

После этого они ушли.

— Что это? Я как будто живу. Я живу! крикнула балерина.

— Я счастлив, радостно ответил ей юноша, если бы вы знали, как тяжело мне было все эти дни. До того тяжело, что я лаже, погасил факел.

— Ах, какое мне дело до вас. Я живу! Я счастлива! И мне больше ничего не надо!

— Но ведь вы меня любите?- спросил юноша. Вы же сказали, умирая, что любите меня.

— Ах,- ответила балерина, ну что не скажешь, умирая!

В одном городе жил-был мастер. Он делал игрушки. Эти игрушки он никому не продавал, не дарил, не отдавал, а выводил на дорогу и отпускал. Но так как был он не просто мастер, а мастер Озорник, то любил все делать наоборот. Ну. скажем, солдатикам вместо храбрых сердец вставлял сердца заячьи, трусливые, а зайцам, этим маленьким трусишкам, — храбрые солдатские сердца; лягушек одевал в прекрасные платья, а красавиц кукол в лягушечью кожу.

И получалось, что зайцы со своими храбрыми сердцами, никого не боясь, бросались на медведей, на волков, даже на слонов, и погибали, конечно, а солдатики с заячьими сердцами, еще не дойдя до врага, уже бежали в страхе домой.

Бедные красавицы куклы плакали в болоте, а лягушки, пугая музыкантов, квакали и прыгали, вместо того чтобы петь и танцевать.

И случилось однажды так.

Напали на город, в котором жил мастер Озорник, злые враги.

И конечно же. солдатики, которым нужно было охранять город, испугались и побежали в лес.

Тут-то их и встретили зайцы. Удивились они, увидев, как быстро, без оглядки бежали солдатики, вооруженные пиками и ружьями, хотя за ними никто не гнался.

— Остановитесь! — крикнули им зайцы.

Но солдатики не могли остановиться они даже зайцев боялись.

— Как вам не стыдно! — крикнули зайцы. -Вы не солдаты, а трусы!

— Да,-крикнули, не останавливаясь, солдатики, мы трусы, мы всего боимся, хотя и очень сильные!

— А мы храбрые, мы никого не боимся, — сказали зайцы, -даже слонов не боимся, но погибаем, потому что очень слабые. Давайте меняться сердцами!

— Давайте!-согласились солдатики.

И тут же они обменялись сердцами.

Зайцы сразу же убежали в кусты, а солдатики, как и подобает храбрым солдатам, пошли сражаться с врагом, напавшим на их город.