Пьер Ализэ - Потерянная бабушка

Однажды в тихой деревне у широкой реки, впадающей в большое озеро, на опушке дремучего леса, рядом с которым во всей своей красе сияла чудесная гора, жила старушка. Она всю жизнь собирала травы и помогала всем, кто приходил в её скромную хижину.

Однажды рано утром, когда она снова собирала травы, она вдруг услышала радостный смех. Старушка огляделась вокруг, но никого не увидела. Между тем, смех напоминал легкий звук колокольчика. Внезапно к этому звуку добавился очень мягкий и любящий голос. Она повернулась на голос. С удивлением она узнала высокую белую мерцающую березу, которая с ней говорила. Никогда раньше дерево не разговаривало с ней.

«Спустись к речке в том направлении, откуда светит солнце, и ты увидишь.»

Старушка взяла свою корзину, наполовину заполненную различными травами, и направилась между деревьями и кустарниками через цветочный луг вниз к речке.

На речке она увидела колыбель в кругу двенадцати больших водяных лилий, в которой лежал ребенок, смотрящий в небо и радостно улыбающийся солнцу. Над колыбелью появился белый голубь, остановился в воздухе и порхал на месте. И тут из леса вновь донёсся голос той стройной берёзки: «Это дитя послано тебе. Возьми его к себе домой и прими в своё сердце так, как будто это дитя твоё.» Старушка вошла в воду, осторожно подняла младенца из колыбели и положила его в корзину на ароматные травы. Потом она с младенцем вернулась через лес в свою уютную хижину.

Теперь изо дня в день, с раннего утра до позднего вечера, она с любовью заботилась об этом солнечном существе. Ребенок рос счастливым и крепким мальчиком. Старушка была ему как бабушка, и он нежно звал её «Нонна», что означает «бабушка». Она делала всё, чтобы у него всегда было всё хорошо, и чтобы у него не было никаких забот и хлопот. Она назвала его «Солис» в честь солнца, которому он улыбался, когда она впервые увидела его. Своей любовью и заботой она принесла ему небо на землю.

Летом она часто ходила с ним в лес. Там они собирали самые разные травы. Как только Солис начал говорить, он говорил не только со своей любимой бабушкой, но и с каждой собранной им травинкой. Он приветствовал всех зверей леса и всех птиц, которых они встречали, и говорил с ними, они были его друзьями, и в тоже время как будто братьями и сестрами.

Бабушка многому научила его, рассказывала о всех растениях и травах, о жизни в природе. Летом Солис также любил плавать, особенно против течения, и погружаться под воду. Затем с радостью он рассказывал своей бабушке о таинственном мире и волшебных существах в глубинах реки и озера. В другой раз он поднимался на самые верхушки деревьев и вместе со стаями птиц улетал в далёкие края, и рассказывал своей Нонне о путешествиях в чудесные места видимых и невидимых миров.

Весной и осенью они часто бродили по холмам и долинам, восхищаясь цветущей, увядающей и вечной красотой окружающего их мира. Всё было живым и одушевлённым для них.

Так Солис вырос в мире и абсолютной защищённости. Он чувствовал великую доброту, благость своей бабушки, с глубоким почтением относился к ней, всегда был благодарен ей, и ощущал к ней глубочайшую приязнь и бесконечную внутреннюю связь. Так дни проходили один за другим, месяц за месяцем, год за годом.

Особенно Солис любил то время, когда год приближался к концу. Бабушка называла это время вечером года. Год постепенно завершался и всё погружалось в глубокий покой. Всё раньше и раньше наступала темнота, и всё погружалось в продолжительную тьму, и через эту тьму наступал таинственный душевный покой.

В один из этих умиротворённых дней Солис сказал своей Нонне: «На улице становится всё темнее и темнее. Солнце всё меньше и меньше светит на небе. Но я знаю, бабушка, куда уходит солнце.»

Бабушка спросила: «И куда же оно уходит, Солис?»

На что он ответил: «Оно входит в нас, опускаясь всё глубже и глубже, и внутри нас становится всё светлее и светлее. Такое ощущение, что я – есть оно.»

Бабушка засмеялась от радости и обняла своего дорогого внучонка. Когда на улице стало совсем темно, бабушка сказала:

– Теперь и вечер года закончился.

– Что будет дальше, Нонна? спросил Солис.