Вадим Коростылев - Вовка в Тридевятом царстве

— Пиль! — оглянувшись, воскликнул Вовка.

— Вот, вот! Начинается! Не пиль, а пыль!

— Пыль — это пыль, — кивнул головой в знак согласия Вовка, — а пиль — это вовсе не пыль. Это — «взять»!

— Это по-каковски же? — удивилась Екатерина Петровна.

— По-сенбернаровски, ну, по-собачьему, значит.

— Значит, ты уже научился разговаривать по-собачьему? Может, теперь это и будет твоей родной речью? Ну-ка, иди сюда.

Вовка, тяжело вздохнув, подошёл к столу.

— Мамочка, мне ужасно некогда!

— Ну, коль некогда, тогда быстро ответь: сколько будет, если 36 разделить на 9?

— Честное слово, — возмутился Вовка, — какие-то детские вопросы задаёшь — даже отвечать неудобно.

— А ты всё-таки попробуй.

— Ладно. Если, значит, разделить, то… — Вовка помолчал. — Три будет!- выпалил он.

— Два будет!

— Где два будет?

— В твоём дневнике, — печально проговорила мама.

Вовка задумчиво почесал затылок.

— А разве не три?

Тут в щель высунулась морда Ральфа. Взглянув сочувственно на Вовку, он осторожно гавкнул.

Вовка удивлённо посмотрел на собаку.

— Тогда четыре? — не очень уверенно произнёс он.

— Дожили! Уже Ральф тебе подсказывает. Может, попросить его, чтобы и задачку он за тебя решил?

Вовка хихикнул, представив Ральфа за письменным столом, подмигнул псу, и они тихонько шмыгнули из комнаты.

Екатерина Петровна подошла к буфету.

— Вовка! — позвала она. — Здесь стоял рыбий жир. Куда ты его спрятал?

— Я его не прятал, а взял, — пояснил Вовка маме, снова высовываясь из-за двери.

— Может, он даже выпит? — с сомнением в голосе спросила Екатерина Петровна.

— Можешь в этом даже не сомневаться!

— Ага. — Екатерина Петровна взяла из вазочки конфету и протянула её Вовке. — Тому, кто выпил рыбий жир, полагается конфета. Можешь прямо сейчас её съесть.

— Не могу, — тоскливо посмотрев на конфету, с грустью проговорил Вовка. — Ты же сама сказала, что она полагается тому, кто выпил рыбий жир. Я ведь не знал, что за это полагается целая конфета. Предупреждать надо!

— Интересно, кто же тогда его выпил?

— Ральф!

— Как — Ральф?! — схватилась за голову Екатерина Петровна.

— Как? Очень просто.

Вовка встал на четвереньки, подбежал к воображаемой миске и изобразил собаку, старательно её вылизывающую.

— И как только такое тебе пришло в голову, — возмутилась Екатерина Петровна.

— Это не мне пришло в голову. Так написано в книжке. К твоему сведению: любимая пища собак — это овсяная каша с рыбьим жиром, — гордо продемонстрировал свои знания Вовка, поднимаясь с четверенек.

Он взял из рук мамы конфету, развернул и откусил ровно половину.

— Почему ты ешь конфету? — опять возмутилась Екатерина Петровна. — Ведь рыбий жир пил не ты!

— Не я, — жуя конфету, согласился Вовка. — Дело в том, мама, что собака — друг человека. Значит, получается, что Ральф — мой друг. Правильно? А друг всегда даст другу откусить от конфеты. Всё по-честному: ему половина, и мне половина.

— Ты со своим Ральфом скоро окончательно выведешь меня из терпения!

— Не надо окончательно. Ведь ты даже не представляешь, какой он способный. Вот, послушай. Ральф, помогай!

Вовка встал рядом с псом и запел:

— Гав! Гав! — подпел Вовке Ральф.

— Гав! Гав! — подтвердил Ральф.

— Гав! Гав! — зажмурил глаза Ральф.

— Гав! Гав! — кивнул головой Ральф.

В этот самый миг зазвонил телефон. Екатерина Петровна махнула рукой Вовке и сняла трубку. А Вовке только это и нужно было. Он дёрнул Ральфа за ухо, и они тихонько скрылись в другой комнате, плотно закрыв за собой дверь.

— Алло… — произнесла в трубку Екатерина Петровна. — Здравствуй, Серёжа. Спрашиваешь, как мы живём? Очень весело. Я дрессирую Вовку, Вовка дрессирует Ральфа, а Ральф просто лает. Квартира — вверх дном. Охотно верю, что Ральф полу-чит золотую медаль, а вот Вовка, скорее всего, останется на второй год. Что делать — ума не приложу. — Екатерина Петровна тяжело вздохнула. — Ах, ты знаешь? Тогда немедленно приезжай!