К. Яковлев - Пик и Хик, или приключения братцев-невеличек на лесных дорогах и в голубом подснежном городе

Заяц подбросил себя вверх и упал далеко от дороги за высокий куст. Только его братья и видели.

Лиса будто играла на поляне. То подкрадывалась к кому-то, то прыгала, скалила зубы и рыла снег. Из-под лап тучей летела снежная пыль.

— Страшно! — пропищал Пик. И Лиса встала как вкопанная, задвигала ушами. „Она не любит писка!“ — Хик вспомнил слова Зайца, зажал братцу рот и потащил к подснежному ходу.

— Пойдём, посмотрим, что там, под снегом, делается.

Но едва он втолкнул братца в тёмную лазейку, примчалась Лиса. Братья бежали, а на головы им сыпались льдинки — позади всё рушился и рушился потолок снежного хода. Здоровенная рыжая лапа вот-вот зацепит кривыми когтями.

Пик, наверно, пищал, но брат закрыл ему рот ладошкой так крепко, что не слышно было ни одного, даже самого слабенького звука. Лиса отстала.

Тогда Хик снял ладошку с лица Пика и сказал:

— Вот видишь, как славно можно удирать от этой рыжей красавицы! Только в другой раз сам зажимай себе рот, если будет страшно.

Теперь они шагом пробирались по узенькой снежной дороге. Когда глаза немножко привыкли, в голубом, точно лунном свете видно стало, что тут не один, а много ходов — и слева, и справа. Точь-в-точь улицы подснежного города. Но не слышится в нём ни голоса, ни музыки, ни смеха. Лишь шорохи по сторонам: пробегал кто-то невидимо и быстро.

Долго брели братья по улицам и переулкам — ходам и переходам. И Пик всё больше надувал губы, похныкивал тихонько:

— Уста-а-ал я…

— Ты устаешь потому, что губы дуешь да хнычешь, — отвечал брат. — Попробуй песни петь — легче будет.

Хик и в самом деле запел негромко:

Пел он и подпрыгивал на ходу, вскидывал голову.

Да и что не поднимать было нос! От Лисы они всё-таки ушли и теперь любовались голубыми подснежными улицами, которых никогда раньше не видывали.

С песней не заметили братья — очутились перед избушкой. Это был круглый шар, и окошечко круглое. Когда Хик постучал, из него высунулась остроносая мордочка.

— Здесь живёт Лесная Мышь, — проговорила она. — Вам кого надо?

— Здравствуйте, тетя Мышь, — сказал Хик. — Пустите нас, пожалуйста, отдохнуть и от рыжей Лисы спрятаться. Она…

— Тише, тише! — испугалась Лесная Мышь. — Входите скорее!

Братья влезли в окошко, потому что двери в избушке не было, и Мышь усадила их на мягкий пол.

— За вами бежала эта разбойница? Как же она заметила вас?

— Пик не умеет не пищать, — ответил Хик.

— Не умеет? Но как же он будет жить?

— Точно так же спрашивал Белый Заяц.

— Белый Заяц знает, что говорит, — подтвердила Мышь. — Он сам за всю жизнь не пикнул ни разу. И зато не прячется от Лисы под снегом, обманывает её молча.

Она долго говорила, какой умный, какой замечательный этот Заяц, потом спросила Пика:

— Так отчего ты плакал?

— Страшно было, как Лиса прыгала, снег рыла, зубами щелкала.

— Он плачет, когда холодно и когда жарко, когда страшно и когда устанет, — начал рассказывать Хик.

Но Мышь уже не слушала.

— Это на нашей поляне Лиса снег рыла? — переспросила она.

— На вашей.

— Ох, батюшки! Да ведь она деток моих ловит! Погулять они пошли, а не пищать тоже не могут — маленькие, глупенькие…

Бедняга забегала по избушке, то и дело смотрела в окошко. Наконец сказала:

— Я вас очень прошу: сходите к соседям моим, скажите, что Лиса появилась. А я побегу детушек собирать.

И она убежала.

— Ну что же, братец, — сказал Хик. — Посиди, отдохни, пока я хожу. Да смотри, без писка.

Хик тоже выпрыгнул из окошка. Остался Пик один.