Ольга Колпакова - Бесконечность и дальше

– Ну, подумать только! – тихонько бормотал папа. – До чего наша мама может дофантазироваться! Я же говорю, никто Луну не откусывает. Это жадный лунный хозяин, когда слуги не несут ему есть, закрывает Луну в коробочке. А как только принесут еду, он постепенно приоткрывает крышку. Кстати, что там у нас с ужином?

Папа как ни в чем не бывало положил бинокль и пошёл на кухню. Зато я тут же опять нацелилась на Луну. Да нет же, не было там никакого лунного хозяина. И собака куда-то убежала. Зато тощий чёрный вурдалак с нечищеными длинными зубами вгрызался в оставшийся от Луны Месяц.

– Ма-ам! – крикнула я. – Смотри! Откусывают все кому не лень!

Но мама была на кухне и чего-то напевала, жаря блины.

– Ты, Тот, Который Грызёт Луну! – закричала я. Теперь-то он должен понять, кого я имею в виду. Оказалось, не так уж сложно давать имена!

Вурдалак на секунду замер и опять впился в Месяц. Мне показалось, я услышала хруст.

И тут в кухне упал шкаф. Кастрюли загремели так, что на Луне, наверное, было слышно. Бросив бинокль, я помчалась доставать родителей из завала. Всё же они мне дороже, чем далёкая, хотя и такая хрупкая, красивая Луна.

Папа с мамой были живы-здоровы. И шкаф тоже. Они стояли у окна и колотили половниками по металлическим крышкам и кастрюлям. Точнее, папа с мамой колотили, а шкаф просто так стоял, грустно смотрел большими глазами-стёклами в стену.

– Это лучший способ спасти Луну, – объяснила мама, метнув в небо вилку. Это, кстати, была любимая папина вилка, серебряная. Папа проследил за ней глазами и продолжил стучать по кастрюле, но уже немножко грустнее.

Бродяга у мусорки поднял палку и тоже бросил её в сторону спутника Земли.

Я поднесла к глазам бинокль. Вурдалака больше не было. Неужели испугался? Может, конечно, спрятался на тёмной стороне Луны и прогрызал теперь дырки там? И вкусно ли ему? Может, для него Луна – как для меня ватрушка или сыр?

Я почувствовала, что проголодалась. К счастью, родители перестали греметь, и мы сели ужинать. Мы откусывали от круглых блинных боков и думали про Луну. Блины, покрытые блинными морями и горами, очень на неё похожи, и с поджаренных краешков они даже так же похрустывали.

На первом уроке мы принялись вытаскивать из портфелей разные солнца. Я всё же взяла с собой ночник. Кто-то принёс бенгальские огни, свечи, кто-то просто на картоне кружок с лучами нарисовал блестящей золотой краской.

– У меня бабушка вспомнила ещё одно слово на букву А, – сказала Рая. – Это Алатырь. Камень такой, из которого Солнце сделано.

Рая положила на парту камешек, похожий на янтарь. Внутри него были словно золотые искорки.

– Солнце – это вообще куча золота, – Таня с Тоней показали игрушечное колечко, похожее на золотое.

– Тоже мне, куча, – фыркнул Григорий и едва вытянул из рюкзака медную миску. – Вот вам куча. Если медь сунуть в огонь, она нагреется и станет солнцем.

– А если стукнуть этой сковородкой в глаз, то посыплются искры, – к чему-то сообщил Артём.

– Я знаю, знаю! – сказала Настя. – В пятом классе учится мальчик, так он взглядом поджигает! Поставят ему двойку, а он глянет на журнал – и журнал сгорел. Поэтому ему теперь велели всё время ходить в тёмных очках!

Мы решили, что потом как-нибудь сходим посмотрим на этого мальчика, и продолжили разбирать солнца.

Света Солянкина пришла с караваем, он тоже на солнышко годился. Хорошо, что у нас после первого урока завтрак, и мы, подвесив все солнца на стену таинственной комнаты, пошли в столовую, а то бы не удержались, слопали её каравай – так вкусно от него пахло.

После столовой Милена решила, что нужно познакомиться с двойкой, а потом уже проверять, как там наши солнца прижились.

За окном школы собирались тучи. Осенние тучи. Всё лето они паслись над лугами и реками и к сентябрю отъелись так, что превратились из беленьких пушистых облаков в толстые фиолетовые горы. Горы столпились в школьном дворе. С них посыпались камни – раздался гром. Между камнями засверкали искры молнии.

Милена нарисовала на доске знакомую нам единицу и, крикнув: «Ба-бах!», превратила палочку в молнию. Хорошо, что в это же время за окном у туч случился очередной приступ грома. Мы, вжав головы в плечи, закрыли глаза и заткнули уши. Тоня с Таней нырнули под парту. Серёжа свалился со стула. А Даня даже не заплакала, потому что побоялась открыть рот – вдруг молния залетит. К счастью, из-за очередного удара грома никто не заметил волшебства. Посмотрев на доску, мы просто увидели нарисованную молнию: Z, которая чем-то напоминала цифру 2.